При этом он считает, что отделенная личность “верит” в сохранение своей актуальной функции (которая и является причиной ее возникновения) — защитить центральную личность от дальнейшей травмы. Эта функция, однако, станет ненужной, когда развитие индивида станет полнее. Эдельштейн, как верный сторонник терапии эго-состояния, делает соответственно упор на то, чтобы использовать прямой диалог с диссоциированной частью личности с целью заставить ее понять, что в жизненных обстоятельствах пациента произошли изменения, вследствие которых защитная функции стала устаревшей, неуместной или не соответствующей реальности (и даже вредной, как это часто бывает). Он стремится использовать добрую волю этой части личности, для того чтобы направить ее функционирование в адаптивное и конструктивное русло.
В этом процессе есть промежуточное звено: пациента, подвергаемого гипнозу, просят позволить отделенной личности проявиться и начать напрямую общаться с терапевтом. Эта процедура не привязывает ни пациента, ни терапевта к концепции “множественной личности”. Существует, однако, большая вероятность того, что пациент с истерической структурой личности (которая весьма вероятна у таких пациентов), будет использовать определенные “ключевые слова” и впоследствии вызовет соответствующий синдром.
Мы уже обсуждали альтернативный подход, который в различных формах использует актуальную личность пациента для общения с диссоциированной отделенной личностью, и, следовательно, нет необходимости подробно разбирать его. Пациента просят вернуться в тот период жизни, когда возникла проблема и, возможно, когда произошло значительное травматическое событие. Этот период определяется исходя из того, что известно об этиологии состояния пациента, возраста, в котором предположительно возникла лежащая в основе заболевания проблема (например, травма), или посредством аффективного моста (см. главу 15). Определяется событие или переживание, которое считается образующим, и пациент погружается в него, а затем его взрослое “Я” просят вмешаться в происходящее таким образом, чтобы уменьшить горе, снизить ощущения тревоги, вины или другие негативные переживания, испытываемые детским “Я”.
Необычный и тонкий вариант этого подхода был продемонстрирован профессором Грэмом Барроузом из университета Мельбурна на семинаре в 1982 году. Испытуемую в состоянии гипноза спросили, существуют ли в повседневной жизни проблемы, которые не дают ей получать удовольствие от жизни и добиваться успеха. Она ответила, что это так. Затем ее спросили, не возникли ли эти проблемы из-за событий, ранее произошедших с ней, на что она снова ответила утвердительно. В ответ на дальнейшие вопросы она сказала, что не хотела бы обсуждать ни своих проблем, ни их источников. Тогда ее попросили позволить себе вернуться к одному из событий, явившихся причиной ее сегодняшних трудностей.
Поза испытуемой постепенно становилась все более напряженной, а на ее лице появились признаки страдания. Затем ее попросили использовать знания, понимание, мудрость и теплоту взрослого человека, для того чтобы помочь своему детскому “Я” понять переживаемые события, успокоить и утешить его. После этого ее попросили дать знак, когда ее детское “Я” полностью утешится, успокоится и умиротворится. Через некоторое время поза и выражение лица испытуемой постепенно стали более расслабленными, и, наконец, на ее лице появилась довольная и спокойная улыбка.
Она по-прежнему не хотела обсуждать содержания своих переживаний, но выразила уверенность, что теперь освободила себя от проблемы, которая до этого момента действительно была для нее источником определенных трудностей.
Терапевтам, воспитанным в русле более традиционных и ортодоксальных моделей лечения, подобные процедуры могут показаться чересчур театральными и даже слегка пропитанными духом Месмера. Интересно, однако, что современник и последователь Месмера, Шарль д'Эслон, врач короля Франции, написал в 1780 году: “Если воображение — лучшее лекарство, то почему бы нам его не принимать?” Это мнение не следует слишком поспешно отбрасывать: процедура, или техника, имеет ценность в той степени, в какой работает. Кроме того, не многие из нас решились бы утверждать, что определения любой теоретической школы, которой мы придерживаемся, следует понимать буквально, скорее, эти определения и модели бывают сформулированы иносказательно.
На последнем уровне психические процессы нужно рассматривать, учитывая биологические особенности человека, также влияющие на Эго, Ид и Суперэго. Психоаналитические термины и модели находятся в значительном отдалении от реальности интрапсихических процессов и носят скорее не буквальный характер, а характер символических представлений. Понятия и процессы терапии эго-состояния сегодня кажутся не более странными, чем 40-50 лет назад нашим коллегам казалась свободная ассоциация или любая из недавно развившихся теорий, моделей и техник, таких, например, как гештальт-терапия или телесно-ориентированная терапия.