В тех случаях, когда сделан вывод о том, что следует работать не только с ребенком, но и с другими членами семьи, и выбран такой метод, как семейная терапия, индивидуальные занятия с ребенком также могут быть полезны. Правда, при этом надо быть уверенным, что сеансы семейной терапии оказывают активный терапевтический эффект, а не являются лишь удобной сдерживающей процедурой, “правильно направляющей” ребенка. Разумеется, при индивидуальных занятиях можно использовать гипноз. Это актуально главным образом в тех случаях, когда существующий симптом мешает ребенку радоваться жизни, особенно вне семьи. Депрессия, тревога, раздражительность, ярость и другие виды аномального настроения неизбежно мешают ребенку узнавать жизнь и наслаждаться ею, а также вредят нормальным отношениям, в частности в семье и со сверстниками. Кроме того, возможно появление вторичных проблем, например неуспеваемости в школе, что, конечно, усиливает и расширяет спектр нарушений настроения, а также снижает чувства самоуважения и уверенности в себе.
Например, один мальчик 9 лет был направлен на лечение в связи с подавленным настроением и вспышками гнева. У него выявили обычный набор ассоциированных симптомов, в том числе нежелание идти в школу с утра, беспокойство, подавленность, сильную усталость и практически молниеносные вспышки ярости в конце учебного дня. Он обижал своего младшего брата по дороге домой и в течение вечера грубил родителям, а в результате отправлялся в гневе в свою комнату, или его туда отправляли в наказание, и там он ломал свои вещи. Мальчик говорил, что у него нет друзей и что в школе он является объектом насмешек. Он отрицал, что завидует своему популярному, отличавшемуся хорошим поведением и успеваемостью младшему брату, однако отношения в семье говорили об обратном.
Семье было предложено пройти курс семейной терапии, и родители согласились, однако дети не были настроены столь положительно. В то же время, когда мальчику предложили индивидуальные занятия, он согласился попробовать гипноз для того, чтобы научиться иначе реагировать на различные ситуации. Были тщательно отобраны те ситуации, которые, по его собственному мнению, портили его жизнь. Одной из таких проблем он считал вспышки гнева, возникавшие, когда его просили сделать что-нибудь по дому. Он быстро понял, что эта ярость представляла собой выход напряжения и что, если он будет каким-либо образом удобно и безопасно снимать это напряжение, накапливающееся в течение дня, таких вспышек больше не будет.
Образом, используемым при гипнозе, служил пар из котла старинного паровоза. Давление нарастало по мере того, как котел разогревался событиями, происходящими в течение дня. Особые случаи, вроде стычек со сверстниками, представляли собой огромные порции угля, брошенные в печь. Придя домой, мальчик с помощью самогипноза представлял себе котел, клапан безопасности которого опускался, и давление достигало критической точки. Он осторожно выпускал немного пара через клапан и постепенно освобождал от него котел, пока тот, вместо того чтобы трястись и клокотать, не начинал кипеть спокойно. Затем он проезжал немного на паровозе, выпуская оставшийся пар через гудок и наслаждаясь поездкой, которая является мечтой всякого мальчика. Затем, достигнув цели, он выходил из транса и спускался вниз, к своей семье.
На следующей неделе он рассказал, что все это время мог сдерживать давление и от этого его жизнь — как в школе, так и дома — стала проще. Он использовал образ спонтанно, безо всякого формального погружения, для того чтобы контролировать свой гнев в школе, и если чувствовал, что начинает выходить из себя, то просто представлял, что выпускает пар через гудок паровоза.
В течение следующих нескольких недель его отношения с ребятами из класса продолжали улучшаться. Это улучшение подтверждали и родители, которые почувствовали, что их первоначальное согласие на прохождение семейной терапии было преждевременным. Несколько месяцев спустя родители были все также довольны тем, как протекает жизнь в их семье, и отношения пациента с братьями и товарищами по школе стали более удовлетворительными, чем прежде.
Несовпадение языка пациентов и языка врачей — проблема, которая сравнительно редко находит отражение при обсуждении всех видов терапии в печатных изданиях. Врачи любых специальностей очень легко привыкают использовать слова, типичные для своей профессиональной и социальной группы, для которой эти слова имеют особое и узкое значение. Они забывают, что в остальном мире некоторые выражения могут означать нечто совершенно иное и зачастую звучат слишком остро.