— Вы что, не слышите? Я к вам обращаюсь, — повторил мужчина.
Симоне повернулась к нему.
— Прекрасно слышу, — спокойно сказала она.
— Тогда чего не отвечаете? — спросил он.
— Вот, отвечаю.
Он пару раз моргнул и продолжил:
— Вы ведь женщина?
Симоне сглотнула и подумала, что он из тех, кто хочет вынудить ее назвать свое имя, рассказать о социальном положении, а под конец спровоцировать на грубость.
— Вы женщина?
— Это все, что вы хотите знать? — коротко спросила она и повернулась к окну.
Он поднялся и подсел к ней:
— Вот послушайте… У меня была женщина, и моя женщина, моя женщина…
Симоне почувствовала капли слюны у себя на щеке.
— Она была как Элизабет Тейлор, — продолжал мужчина. — Вы знаете, кто это?
Он подергал ее за руку.
— Вы знаете, кто такая Элизабет Тейлор?
— Да, — нетерпеливо сказала Симоне. — Естественно, знаю.
Мужчина с довольным видом откинулся на спинку сиденья.
— У нее вечно были новые мужики, — заныл он. — Все богаче и богаче, бриллиантовые кольца, подарки, ожерелья…
Поезд замедлил ход. Симоне поняла, что ей пора выходить, это Тенста. Она поднялась, но мужчина загородил ей дорогу.
— Обнимите меня. Я просто хочу, чтобы меня обняли.
Симоне, стиснув зубы, извинилась, отвела его руку и тут же почувствовала ее на своей пояснице. Тут поезд остановился, мужчина потерял равновесие и тяжело шлепнулся на сиденье.
— Шлюха, — спокойно сказал он ей в спину.
Симоне вышла из поезда, выбежала из метро на улицу, одолела крытый плексигласом мост и спустилась вниз. На лавке у торгового центра сидели трое пьяных, переговаривались хриплыми голосами. Симоне вбежала в главный вход и снова попыталась дозвониться до Эрика. Из винного магазина доносился запах старого красного вина — там разбилась бутылка. Тяжело дыша, Симоне пробежала мимо ресторана. Увидела в окно длинный стол с консервированной кукурузой, нарезанными огурцами и высохшими листьями салата. Посреди холла висел большой плакат с перечислением магазинов, которые есть в торговом центре. Симоне пробежала его глазами и нашла то, что искала: «Тенста Тату». Если верить плану, салон располагался довольно далеко, на втором этаже с правой стороны. Симоне кинулась к эскалаторам, обгоняя молодых мамаш, шествующих под ручку пенсионеров и подростков-прогульщиков.
Внутренним зрением она видела, как ребята собираются вокруг лежащего мальчика, как она, Симоне, расталкивает их и понимает, что это Беньямин, что кровь льется из начатой татуировки и не может остановиться.
Широкими шагами Симоне поднялась по эскалатору. Едва сойдя со ступенек, она заметила странное движение в том конце этажа, где не толпился народ. Кто-то как будто повис над перилами. Симоне направилась туда и вскоре увидела, что происходит: двое ребят держали третьего над перилами. Позади них топталась высокая фигура, хлопая себя руками по бокам, будто пытаясь согреться.
Лица у мальчишек, державших перепуганную девочку над пролетом, казались спокойными.
— Вы что делаете? — заорала Симоне, подходя к ним.
Она не решилась бежать, опасаясь, что они испугаются и уронят девочку. До первого этажа было не меньше десяти метров.
Мальчишки заметили ее и притворились, что выпустили девочку из рук. Симоне вскрикнула, но они подхватили девочку и втащили ее на безопасное место. Убегая, один из мальчишек улыбнулся Симоне странной улыбкой. Остался только какой-то рослый мальчик. Девочка, всхлипывая, съежилась у перил. Симоне с сильно бьющимся сердцем склонилась над ней.
— Что с тобой?
Девочка молча мотнула головой.
— Надо пойти к охранникам, — объяснила Симоне.
Девочка снова покачала головой. Она дрожала всем телом, сжавшись в комок у перил. Симоне посмотрела на высокого коренастого мальчика, который просто глазел на них. На нем были толстая стеганая куртка и черные солнечные очки.
— Ты кто? — спросила его Симоне.
Вместо ответа мальчик достал из кармана пачку карточек и стал рыться в них.
— Ты кто? — повторила Симоне громче. — Те мальчишки — твои приятели?
Мальчик и бровью не повел.
— Почему ты ничего не сделал? Они же могли убить ее!
Симоне почувствовала, как в кровь хлынул адреналин, в висках запульсировало.
— Я задала тебе вопрос. Почему ты ничего не сделал?
Она пристально смотрела на мальчика. Он продолжал молчать.