— Что? — переспросил я. — Ах да, конечно, все просто отлично. Кое-какие вопросы по службе возникли. Мне надо срочно ехать в ГУВД.
Катя недовольно поморщилась и вернулась на кухню, где уже начала готовить завтрак.
— Опять в милицию? У тебя завтра выступление с утра, ты не забыл? И ты обещал, что первый номер я проведу сама, не забыл?
Я отправился в ванную и на ходу ответил:
— Конечно же, не забыл. Скоро ты вообще будешь выступать за меня, а я просто буду получать деньги.
— Ага, вот еще чего, — ответила Катя, стоя у плиты рядом со шкворчащей скороводкой. — Ты так просто от меня не отделаешься. Я уже на днях сама создам свои выступления и буду колесить с ними по всему Союзу.
Вот оно как повернулось. Я усмехнулся. Ну вот, вырастил конкурентку на свою голову.
Впрочем, на долгие разговоры времени не было. Я быстро умылся, позавтракал и побежал в ГУВД. На прощание поцеловал Катю и пообещал прийти сегодня пораньше.
— Я после учебы сначала заеду домой, а потом приеду к тебе, — сказала Катя. — И ты уже не отвертишься. Расскажешь подробно, как надо выступать с первым номером. Я хочу попробовать каталепсию человека. Чтобы поставить его на два стула, а самой усесться сверху.
— Хм, может быть, мы лучше попробуем этот номер в постели? — спросил я, накидывая пиджак на плечи. — Только обещаю, что я не буду в каталепсии, даже наоборот.
Катя ахнула от моих аморальных речей и стукнула кулачком в ребра.
— Как ты смеешь говорить такие похабства?
Мы наконец распрощались и я выбежал из дома. Отправился прямиком в контору. Добрался быстро, всего за десять минут.
Вскоре я уже вошел в кабинет нашего отдела. Все это время я уже строил в уме версии гибели Петрова.
Терехов отсутствовал, а Аксаков и Наварская сидели за своими столами, зарывшись по шею в документы. На столах у них высились целые стопки бумаг. Я в очередной раз поблагодарил небеса, что не состою в штате милиции и мне не нужно возиться с документацией.
— Пришел? — тут же заметила меня Белокрылова из своего кабинета. — Тогда пойдем сразу к Девяткину.
К какому еще, к дьяволу, Девяткину? Но шефиня уже встала из-за стола и повела меня на другой этаж, присутствовать при допросе парня Шиловой. Оказывается, Аксаков вчера успел его арестовать.
Несмотря на ночь, проведенную в камере и довольно жесткое задержание, Девяткин выглядел бодро. Волосы всклокоченные, видок помятый, но глядел на нас волчонком, дерзко и вызывающе.
— Ты, говорят, с недавнего времени являешься главным в вашей табели о рангах? — спросил я его. — Ты готов перегрызть глотку за свое место?
Он затравленно посмотрел на меня.
— Такова жизнь и не я определил эти правила. У нас вместо коммунистического рая царят пока что законы джунглей. Так что надо соответствовать.
Какой реалистичный взгляд на жизнь. Но пока что мне надо узнать от него не только это. Он слишком агрессивен сейчас, я не могу понять его базовую линию поведения. Или он всегда такой злой? Недаром подруга Шиловой назвала его диким.
— Ты встречался с Шиловой? — спросил я, чтобы узнать, как выглядит его мимика во время высказывания правдивых утверждений. Дождался, когда Девяткин кивнул и добавил: — Ты обещал встретиться с ней в тот вечер? Когда ее убили?
Взгляд Девяткина стал еще жестче. Глаза превратились в льдинки.
— Да, я обещал с ней встретиться. И до сих пор виню себя за то, что не смог тогда приехать. Если бы успел, то она была бы жива сейчас.
Я посмотрел на Белокрылову и увидел, что шефиня явно не верит мотоциклисту. Кажется, она уже нацелила его на место главного подозреваемого. Странно, но я до сих пор не обнаружил у него признаков лжи. Впрочем, почему странно, я еще вчера решил, что убийца — это работник ресторана.
— А почему ты не приехал? — спросил я, чуть наклонившись вперед. — Что тебя задержало? Или кто?
Девяткин сжал кулаки и скрипнул зубами.
— Я просто напился. Лежал пьяный и спал. И совсем забыл, что у меня встреча с Настей. Я никогда не прощу себе этого.
Я снова внимательно отслеживал его реакции. Потом заглянул под стол. Ступни расставлены широко, уперты в пол, будто он готов к прыжку, а не скрещены.
Да, он говорит правду. Голос сухой и монотонный. Он действительно испытывает злость и сожаление по поводу гибели девушки.
Я откинулся назад на спинку стула и поглядев на Белокрылову, едва заметно качнул головой. Нет, это не наш клиент. Но, к моему удивлению, Белокрылова продолжала упорствовать.
— Есть свидетели, которые подтверждают тот факт, что вы грубо обращались с Шиловой, — сказала она. — Вы недавно поссорились с ней. И даже несколько раз ударили ее. Разбили губу, у нее кровь пошла из носа. Что вы скажете об этом?