— А что тут рассказывать? Мы с ним познакомились давно, еще когда женат был. Я тогда в школе работала, рядом с его заводом. В столовой вместе сидели за обедом. А когда его супруга скончалась в прошлом году, мы как-то увиделись случайно. Разговорились, поужинали вместе. Стали встречаться.
Все это интересно, но нас интересовал вчерашний вечер. Пока что я не видел у Тюлевой противоречий между произносимыми словами и микромоторикой. Она явно чувствовала то, что говорила. И ничего не скрывала. Поэтому можно перейти к недавнему прошлому.
— Почему он вчера ушел? — спросил я. — Вы упомянули про ваш разговор с Холодовым? А он из-за этого разозлился, правильно? Поэтому вы с ним поругались?
Глаза Тюлевой снова расширились. Она вытерла слезы и спросила:
— А откуда вы знаете? Да, все так и было. Сереже не нравилось, что я хожу к Холодову. Он называл его шарлатаном и мошенником.
Я улыбнулся.
— Ваш приятель был умным человеком. И в этом я с ним согласен.
Тюлева прижала платок к груди. Жест защиты. И запальчиво ответила:
— А что я могла поделать, если все, что говорил Холодов, всегда было правдой? Он никогда не ошибался. Стопроцентное попадание. Вы даже не знаете, как он мне помог!
Да нет, я как раз-таки знаю. Доводилось и мне самому помогать, знаете ли. Таким вот страждущим женщинам. Охочим до мистики и экстрасенсорики. Еще в будущем, полвека тому назад.
Но не буду же я говорить об этом убитой горем женщине. Тем более, спорить с ней. У меня сейчас другие задачи.
Тем более, что Мария снова начала всхлипывать. Да еще подвывать чуточку. Из соседней комнаты вышли малыши. Удивленно уставились на воспитательницу.
— Вы, пожалуйста, успокойтесь, — сказала Белокрылова. — И расскажите по порядку, как все вчера произошло?
Как я и ожидал, ничего особенно интересного Тюлева не поведала. Кроме того, что Холодов знал об опасности. И предупреждал о ней.
Любимый мужчина намеревался остаться у нее до утра. Завтра на работе важное совещание. Хотел встать пораньше и поехать туда утренней электричкой. Но во время ужина они поссорились. Он ушел, сердито хлопнув дверью.
Через минуту после окончания рассказа Марии пришла нянечка. Тюлева пошла отпрашиваться. Сегодня оставаться на работе она не могла. Жаль, жаль бедную женщину.
От детсада мы отправились к детям убитого. Контакты по работе проверяли по линии госбезопасности. Кукушкин приказал туда не соваться.
— Они взяли себе самый лакомый кусок, — сказал он, перед тем, как мы уехали в Ленинград. — Если будет хоть малейшее подозрение на шпионаж или измену, гэбэ сразу заберет дело себе. Пока что они отдали нам этого Холодова. По предварительным данным, на него ничего нет. Балуется предсказанием будущего и народным лечением, но границы не переходит. Деньги за это не берет. Так что пока мы работаем с ним. Займитесь семьей убитого.
И мы вернулись в северную столицу. Перекусили в столовой и оттуда поехали домой к Родинкову.
Дети уже знали о смерти отца. Поэтому им не нужно было сообщать тягостные вещи.
Оба уже взрослые, совершеннолетние. Старшая дочь, примерно моего возраста. Зовут Наталья. Заплаканное личико, тоненькая фигурка. На отца, между прочим, ничуть не похожа. Наверное, вся в мать.
Младший — это сын. Андрей. Этот уже больше похож на отца. Высокий, стройный, темноволосый. Глаза большие и широко расставленные. Под глазами синяки от бессонной ночи.
Я внимательно оглядел обоих. Когда Белокрылова упомянула, что приехала из Гатчины, брат и сестра поджали губы и нахмурили брови. Еще и отодвинулись немного, едва заметно. Оба, одновременно. Сразу видно, что им неприятно слышать это.
Андрей, к тому же еще и вытер глаза, хотя они у него были сухими. Показательный жест. Обычно его демонстрируют те, кто явно не желают видеть перед собой собеседника. Когда тот говорит неприятные вещи.
Они не любят Марию, это и ежу понятно. Кому бы понравилось, когда отец ушел к другой, даже и через год после смерти матери? Молодежь обычно бескомпромиссна, не прощает таких поступков и резко осуждает их.
— Мы его видели в последний раз двое суток назад, — заявила Наталья. — Он в этой Гатчине бывал чаще, чем дома. Позавчера уехал на работу, вечером за город на завод, ночевал где-то в гостинице, а потом опять на работу. А оттуда уже сразу умчался туда. К этой своей Маше.
Имя новой возлюбленной отца она произнесла, искривив губы. Да, трудно было бы впоследствии Роденкову примирить новую пассию и детей.
— Как давно они встречаются? — продолжала расспрашивать Белокрылова. Она заносила сведения в записную книжку, а я запоминал наизусть.
Но глядеть на молодых людей мне вскоре наскучило и я встал, чтобы пройтись по квартире. Площадь огромная, целых четыре комнаты. Обстановка была очень даже недурственная. Массивная импортная мебель, не просто из Югославии, а еще откуда дальше, из ФРГ или, не дай бог, из самой Италии. Люстры самые современные, цветной телевизор, паркет. Ножи на кухне из Швейцарии, я специально посмотрел страну выпуска.
— Послушайте, ваш отец, видимо, был не самым последним человеком на работе? — спросил я, прерывая рассказ Натальи. — У вас отличная квартира.
Андрей промолчал, а Наташа кивнула.
— Вы скажете тоже, «не самый последний человек»… Он же главный инженер был. Как скажет, так и будет. Его директор слушался, а еще часто обращались из министерства. И военные тоже советовались.
Интересно, если смерть столь нужного инженера все-таки связана была с длинной рукой западной разведки, то могли ли дети что-нибудь знать об этом? Или хотя бы поведать нечто интересное? Нечто вроде того, как их отец шушукался по углам с подозрительными серыми личностями.
Поглядев на великовозрастных наследников, я мысленно покачал головой. Это вряд ли. Они не видят дальше собственного носа.
— А машина у вас была? — поинтересовался я.
Этот вопрос волновал меня еще с Гатчины. Почему отец не ездил к любовнице на своей машине? Судя по квартире, она у него обязательно должна быть. Тем более, в такую дождливую погоду.
— У нас не одна, а две машины, — заявила Наташа. Она уже чуток успокоилась и выглядела сейчас гораздо лучше. В двадцать первом веке наверняка была бы гламурной девочкой, постоянно постящей фоточки в социальные сети. — «Жигули» и «Волга». Но сейчас мы не можем использовать обе. «Жигули» сломался, а «Волгу» попросил папин друг с работы. На неделю.
Ого, однако это уровень. Две машины, да еще такие шикарные.
— Подождите, а у вас только одна квартира? — спросил я, входя во вкус. — Нету ли еще недвижимости?
— Конечно, — Наташа говорила, как о самом себе разумеющееся. — У нас загородный дом в области и еще одна трехкомнатная квартира.
Мама родная, так это будущие олигархи. Очень высокий уровень жизни, зажиточные. Наверняка и сбережения немалые имеются.
Даже удивительно, в самый расцвет социализма, здесь, в Ленинграде живут такие обеспеченные люди. Хотя, по меркам двадцать первого века, они вовсе не такие уж и богачи.
— А вы чем занимались в прошлую ночь? — тут же спросила Белокрылова, правильно истолковав мое удивленное молчание. — Расскажите по порядку.
Ничего нового дети убитого не рассказали. Наталья пришла с работы и спала без задних ног. Андрей гулял с друзьями, пришел домой около полуночи и тоже сразу завалился спать.
Сегодня незадолго до полудня домой позвонил коллега отца, директор завода, где он работал и сообщил о его гибели. Андрей позвонил сестре на работу и она тут же пришла домой.
— Послушайте, — сказал я детям. — Вы хотите узнать, кто убил вашего отца?
— Конечно, — сказала Наташа. — А вы можете это сказать?
— Нет, не я, — я улыбнулся. — Он сам скажет об этом. Мы организуем сеанс вызова духа вашего отца. И он скажет, кто его убил.