И сейчас, когда наша с ним схватка перешла в финальную стадию, я пришел в это место, чтобы снова повторить обещание поймать ублюдка. Поймать во чтобы то ни стало. Даже ценой собственной жизни. Причем пожертвовать жизнью наверняка придется. Очень уж высоки ставки. И слишком силен враг.
Сейчас я находился в лесной зоне, недалеко от дороги. Тут никого нет, все трупы давно убрали. Только темные пятна на земле, смятая трава и перерытая почва свидетельствуют о недавней трагедии.
Я подошел к дереву, к которому проклятый Пиковый туз привязал Сапфирову. Бедная девочка. Он истязал ее перед тем, как убить. Эксперты сказали, что сексуального насилия не было. Ну, хоть в этом повезло.
Я осмотрел дерево, коснулся веток, потом нашел в траве острый камень и нацарапал на коре слово «Здесь». Еле заметно, со стороны и не видно. Хорошо, тогда отправляемся дальше.
Я вышел из леса, но тоже особой дорогой. Обломал ветки и кусты, повесил их горизонтально. Сделал как бы стрелки, указывающие путь к месту ритуального убийства.
Потом проверил в кармане фотографию из дела Сапфировой, которую позаимствовал в папке на столе у Терехова. На фотографии как раз было изображено место, с которого я только что ушел.
С изображением Сапфировой. Девушка лежала на земле. Сначала Пиковый туз пытал ее возле дерева, а потом бросил на землю. Держать эту фотографию на груди жутко и трудно, но я утешал себя мыслью о том, что это нужно, чтобы поймать убийцу. Все теперь надо сделать по тщательно составленному мной плану.
Выйдя из леса, я отправился на шоссе. Потом долго стоял на дороге, глядя на проносящиеся мимо машины. Одну руку поднял на уровне груди, и указывая большим пальцем в сторону Ленинграда, прося подбросить меня до города.
Три машины проехали мимо, не останавливаясь. А вот четвертая, грузовик с пустым кузовом, остановилась, скрипя тормозами и подняв небольшую кучу пыли на обочине. Я побежал к нему и забрался в кабину.
Мужик шоферюга подвез меня до города. По дороге он рассказывал байки, как ехал в Ленинград из области, а я слушал его, машинально поддакивал, хотя мыслями находился далеко отсюда. Я вспоминал, каким образом пришел к мысли о том, что я разберусь с Пиковым тузом.
Вчера, после того, как отдел милиции пробился в квартиру Буркова, я сидел во дворе и слышал отдаленные выстрелы. Михалыч привычно курил сигарету и качал головой.
— Во как палят, прям один за другим, — осуждающе сказал он. — Сущую войну устроили.
Да, оказывается, там, в квартире Буркова милиционерам оказали ожесточенное сопротивление. Судя по непрерывной стрельбе, там словно засела рота вражеских автоматчиков.
— Как бы их там не подстрелили, наших бедолаг, — сказал водитель, прислушиваясь к звукам выстрелов. — Ох ты ж, смотри, что творится.
Выстрелами выбило окно, и стекла полетели вниз, к нам во двор. Я посмотрел и поблагодарил себя за предусмотрительность, благодаря которой остался далеко от места событий.
— Нет, не думаю, что их подстрелят, — сказал я беззаботно, глядя как оцепление из милиционеров подалось назад, подальше от осколков, упавших в палисад под окнами первого этажа. — Аксаков и Терехов опытные парни, они знают, что к чему. Наоборот, я опасаюсь, как бы не произошло наоборот, то есть, они застрелили тех, кто сидел там, в квартире. Причем, Михалыч, я, кажись, знаю, кто там спрятался. Хочешь, я напишу на бумажке, а мы потом проверим, прав я был или нет?
Шофер погладил густые усы, потом засмеялся.
— Ах ты и шалун, Климов, какой шалун. Все-то тебе лишь бы в игрушки поиграться, словно ребенок какой. Нет, не надо писать, просто скажи так, а я послушаю.
Я тоже улыбнулся. Между прочим, выстрелы наверху стихли. Кажется, дело идет к окончанию эпического сражения. Интересно, прав я или нет в своих догадках?
Если я окажусь прав, то это значит, что я хорошо понял замысел Пикового туза, и, соответственно, могу предугадать его дальнейшие действия. Так что это вовсе не игрушки, дядя Михалыч, а проверка моих же собственных умозаключений. Можно даже сказать, это проверка гипотезы. Вполне себе научный метод работы.
— Нет, так неинтересно, Михалыч, — я достал с сиденья блокнот, взял карандаш и написал на листке фамилию «Сабанин». Потом сложил листок, отдал водителю и сказал: — Вот, держи, скоро проверим, прав я или нет. Если я был прав, то с тебя килограмм эскимо. А если нет — то с меня.
Шофер снова засмеялся, но потом умолк, потому что в доме снова послышались выстрелы. Впрочем, очень скоро они прекратились. А из подъезда выбежал милиционер и закричал: