Дежурная посмотрела на спокойное лицо профессора Браилова и пожала плечами. Тут сердце замирает от страха, а он улыбается.
- Так о чем же вы думаете, Зоя Дмитриев
на? - спросил Браилов, когда они втроем вошли в ординаторскую. Он сел в удобное кресло, оббитое кожей, и, прищурившись, посмотрел на ординатора. .
- Это состояние напоминает мне то, что было недавно со студентом Кашириным, во время гипнотического сеанса на вашей демонстрации, - ответила та и спросила, настороженно глядя на профессора: - Каталепсия?
- Ну, конечно же, каталепсия!- воскликнул Антон Романович. - Своеобразный столбняк. Большие полушария головного мозга заторможены, как бы .выключены, нижележащие участки бодрствуют. А в них как раз и заложены центры, заведующие мышечным тонусом, центры тонических рефлексов, как их называл Павлов. В норме кора их тормозит, как на вожжах держит. У Монасеина эти тормоза выключились Вот и вырвались тонические рефлексы на свободу.
- Как в эксперименте Шерингтона на кошках? - спросила Зоя Дмитриевна.
- Именно так! Если отключить у кошки большие полушария, разовьется каталепсия. У людей можно точно такую же картину вызвать во время гипноза. Вы кладете такого человека пятками на спинку одного стула, затылком - на спинку другого, и он лежит, как доска. Можете стать на него - выдержит.
- Иногда при некоторых психических заболеваниях развивается нечто подобное,- заметил Казарин.
- И в норме бывает, - повернулся к нему Браилов. - Пожар, землетрясение, бомбежка... Тут бежать надо, спасаться, а человек с места сдвинуться не может. В народе говорят: остолбенел. Народ великий словотворец. Однако вернемся к Монасеину. Здесь могут быть две причины: либо в результате заболевания нервные клетки по-разному реагируют на излучения нашего генератора, либо что-то изменилось в настройке аппарата. Мы это выясним, и сегодня же. Но прежде надо вывести Монасеина из этого состояния. Что бы вы предложили, Зоя Дмитриевна?
- Мне кажется... нужно углубить сон, - нерешительно произнесла женщина.
- И я так думаю,- сказал Браилов,- именно углубить. Впрысните ему смесь номер семнадцать, - распорядился он. Через несколько минут, уверяю вас, от окоченения и следа не останется. А мы с Мироном Григорьевичем займемся аппаратом. Тащите сюда индикатор настройки, друг мой! Впрочем, не нужно. Прикажите перенести генератор в лабораторию. Проверим настройку с помощью осциллографа.
12. КАСКАД БУДЕТ РАБОТАТЬ БЕЗОТКАЗНО
Еще находясь в институте инженеров связи, Казарин заинтересовался электроизлучением живых тканей, так называемыми биотоками.
С профессором Браиловым он познакомился около пяти лет тому назад, когда Антон Романович конструировал свой первый аппарат для лечения электросном. Инженером связи Казарин так и не стал. Ночами напролет занимался он изучением физиологии центральной нервной системы, работами Павлова, Введенского, Ухтомского. Потом пришлось взяться за анатомию, биохимию, даже психиатрию. Антон Романович считал, что физик, работающий в области психофизиологии, обязательно должен знать все эти науки.
Они настойчиво совершенствовали свой аппарат, и, наконец, добились успеха: генератор сна действовал на расстоянии. Он делал чудеса. Казарину не терпелось увидеть схему генератора в печати, но профессор Браилов медлил с публикацией: на здоровых людей генератор всегда действовал безотказно, сон наступал на третьей-четвертой минуте, спокойный, глубокий, без сновидений, радостно освежающий. Но когда дело касалось больных - нет-нет и получалась осечка. Это понятно: болезнь меняет реакцию нервных клеток. Надо совершенствовать схему, еще и еще подбирать длину волны в зависимости от заболевания.
Первое время генератор капризничал. Незначительное падение напряжения в сети - и менялся ритм. Обычные стабилизаторы не помогали или помогали мало. Пришлось заняться изобретением новых. Казарин более двух лет возился, пока нашел устойчиво работающую модель... Конденсаторы в ходе работы меняли емкость: сказывалось влияние тепловых процессов. То же самое с сопротивлениями. Пришлось и здесь повозиться. Казарин сконструировал сопротивления исключительной устойчивости, конденсаторы, не дающие утечки. Казалось, все уже сделано, и вдруг эта неприятность с Монасеиным.
...Профессор включил осциллограф. На катодной трубке поплыла зеленая точка электронного луча. Браилов повернул ручку вертикального, потом горизонтального усилителей, прикоснулся к боковой клемме. Точка пошла чертить волнистую линию.
- Проверим форму импульса,- предложил Антон Романович.
Казарин закрепил провода в клеммах. На экране заметались кривые. Их движения становились все медленнее. Наконец они застыли, чуть вздрагивая.
- Я так и знал!- огорченно произнес профессор.- Видите этот изгиб? Форма импульса нарушена.
- Надо проверить конденсаторы блока настройки,- подумав немного, сказал Казарин.
- Настройки? Вряд ли, - усомнился Антон Романович.- Это - самый надежный блок. Впрочем, проверьте, только сфотографируйте прежде кривую.
Казарин несколько раз подряд нажал кнопку фотофикса-юра, потом выдвинул кассету и нажал рычаг лентоотсекающего механизма. Жужжания не последовало.
- Опять лентоотсекатель капризничает,- проворчал Казарин.- Придется весь рулон извлекать. Жалко пленки. Самопроявляющаяся ведь!
- Ничего не поделаешь,- ответил профессор.- Вынимайте! И не забудьте завтра отремонтировать приставку.
Он долго рассматривал кривые осциллограммы, потом отошел к другому столику.
- Вы пока займитесь генератором, а я рассчитаю характеристику этой не совсем обычной кривой.
Несколько минут в лаборатории царила тишина, прерываемая шелестом бумаги на профессорском столе и позвякиванием инструментов возле аппарата.
- А ведь такого импульса мы в нашем генераторе еще ни разу не получали,- произнес Браилов, поворачиваясь к ассистенту.- Вы чтонибудь обнаружили?
- Напряжение на клеммах 36 и 48 ниже нормы,- ответил Казарин.- Придется распломбировать блок, Антон Романович.
- Ну что ж, если надо, распломбируйте! Казарин сорвал пломбу, снял экран и приняли ся за измерения.
- Чуяло сердце,- произнес он,- в конденсаторах дело. Емкость на тридцать две сотых меньше нормы.
- Проверьте еще раз, и как можно точнее,- поднялся Браилов.- Это очень важно.
- Ноль целых, триста двадцать шесть тысячных,- произнес, закончив более точное измерение, Казарин.
- Так, так... - пробормотал задумчиво профессор, быстро записывая в блокнот цифры. - Значит, ваши хваленые конденсаторы все же дают утечку?
- Дело в контакте, Антон Романович. Впрочем, это сейчас выяснится.- Казарин быстро отпаял концы проводов, извлек конденсаторный блок, проверил емкость.- Ну, конечно, пайка виновата.
- Вы сегодня трогали конденсаторы? - спросил Браилов.
- Нет. Проверял только эмиссию ламп. Задел, верно, рукой нечаянно.
- Н-да,- пробормотал профессор, и Казарин понял, что Антон Романович недоволен.
Контакты были исправлены за несколько минут. На этот раз кривая импульса на экране осциллографа получилась безукоризненно правильной.
- Вообще-то неприятная история, но хорошо, что неполадка найдена и устранена,- сказал профессор.- Что же касается новых кривых и злополучной "утечки" вашего конденсатора, то эти сведения мы сохраним. Авось пригодятся когда-нибудь.
Он открыл сейф, извлек оттуда небольшую плотного картона папку, аккуратно сложил туда фотографии, вместе с исписанными листами блокнота, спрятал папку в сейф и закрыл его.
* * *
Машина осветила фарами тихую аллею и с легким шуршаньем тронулась с места. Мирон Григорьевич задумчиво глядел перед собой. На душе у него было неспокойно. Как мог нарушиться контакт в таком ответственном месте? - думал он. - Неужели рассеянность? Вот уж в чем, в чем, а в невнимательности его упрекнуть не могли. И все же проглядел контакт. Мелочи как будто, а в журнале клинических наблюдений опять появится нежелательная запись о недостаточной стабильности аппарата. Это в какой-то мере отсрочит окончание работ. А ведь генератором так интересуются...