Кик хотела было заняться двумя кочерыжками, которые таки проявляли какие-то признаки роста, но внутри её всю распирало от счастья, так что собраться просто не было никаких сил. Она взялась за график с наблюдениями, но взгляд запорхал по классу и остановился на… Кэше, мальчике с монобровью.
Кэш разговаривал сам с собой, шлёпая себя по ушам, как будто вокруг зудел комар. Никто не обращал на него внимания.
И только Кик не могла отвести от него глаз.
Их взгляды встретились.
– Ты это слышишь? – шепнул ей Кэш и провёл пальцами по лбу – а может быть, по брови.
– Тишина в классе! – послышалось от миссис Флэгг.
Кик передёрнуло, и она уткнулась в график наблюдений. Слышишь что? Она не слышала ничего, но тревогу на лице Кэша видела отчётливо – и всякий раз, как это перекошенное от ужаса лицо всплывало у неё перед глазами, по спине пробегал холодок.
8. Прорицание бабушки Миссури: «Поосторожней со своими желаниями»
Слава не замедлила принести свои плоды. Конечно, Кик всё ещё считалась новенькой, но уже не той самой новенькой, «с которой никто не садится в столовке». На природоведении все хотели работать в паре с ней. На физре все хотели передать ей пас.
«Давно надо было выставить себя экстрасенсом», – думала Кик, и когда прозвенел последний звонок, она вышла из школьных дверей вместе с Натали Мэй и Миа.
Девочки выступили на залитый солнцем двор, и тут мимо них промчался Торгаш. Джефферсон Бёрр – а звали его вообще-то именно так, и был он вообще-то сын мэра, – Джефферсон Бёрр задел Кик плечом, да так, что она чуть не улетела.
– Счастливые монетки! – выкрикнул он, сжимая бутылочку с пузырями в одной руке и горсть мелочи в другой. – Покупай счастливые монетки!
– Ты как, нормально? – всплеснула руками Натали Мэй.
– Да, нормально. – Кик потёрла плечо и проводила злым взглядом Джефферсона.
Тот и сам злобно на неё зыркнул и продолжил голосить:
– Защити себя от Проклятия, счастливые монетки!
– Что-то он большеват для шестого класса, – заметила Кик.
– Он на второй год регулярно остаётся, – пояснила Миа. – Пока говорит, что шестой – его любимый.
– Ясно.
– Надо бы и мне монетку, – проговорила Натали Мэй, поправляя блестящий ободок. – Может, даже две. Всё-таки столетие на исходе.
Кик задумалась. Тут надо было хорошенько сообразить, с чего начать – и уж точно не с того, что «счастливая монетка – ещё больший бред, чем Проклятие».
Пусть даже так оно и было.
– Раз-два-три-четыре-пять! Век закончился опять! – раздалось неподалёку. Те же девочки, что и утром, снова прыгали через скакалочку, и каждый взмах скакалки поднимал в воздух целую тучу пыли. – Снова пять-шесть-семь-и-восемь! Запах Леты ветер носит!
– Вот только вас ещё не хватало! – крикнула в их сторону Натали Мэй.
– Я что-то не соображу никак, – сказала Кик. – Что за запах лета такой? Или это образ?
– Там не лето, а Лета, – пояснила Миа. – Река такая. Это мы по истории проходили. У древних греков было, что река Лета течёт в подземном царстве мёртвых. Когда люди умирают, они должны из неё попить и забыть жизнь.
– Снова восемь-девять-десять! На болоте воют бесы!
– А-а. – Кик задумалась. – Что ж, за умную отсылку, пожалуй, зачёт, но всё равно, звучит ни разу не страшно. Вначале запах, потом вой. А потом что? Молоко прокиснет?
Она посмотрела на Натали Мэй и Миа, ища в их лицах согласия, но те только удивлённо переглянулись.
– Что? – поинтересовалась Кик.
– Ничего. – Миа потеребила темнокожими пальчиками кончики волос. – Просто как раз тебе лучше всех положено знать, что нас ждёт.
– Э-э, не, ну я как бы не всё время экстрасенс. Мне только иногда что-то открывается. Насчёт Проклятия я ничего не знаю. – Чистая правда. – Я больше как медиум, общаюсь с духами.
Грязная ложь.
Зато девочек это, кажется, успокоило – по крайней мере, до тех пор, пока до них не донеслась опять та же считалка.
– Снова десять-девять-раз – облик монстров ждёт и нас!
– Пойдёмте отсюда, – сказала Кик, и Миа с Натали Мэй последовали за ней к школьной калитке из тонких и острых прутьев. На улице стояла страшная жара, но на Главной улице (которую справедливее было бы назвать Единственной улицей) кишмя кишело народу. К салону красоты «На тот цвет» потянулась вереница старых кошёлок; на крыльце своего хозяйственного магазина орудовал метлой мэр города, прерываясь, чтобы поздороваться за руку с каждым прохожим; парковка перед «Гримп-и-Майер» стояла забитая суровыми внедорожниками на огромных колёсах. Всё как всегда.
Так отчего же у Кик этот жуткий холодок по спине?