В аэропорту нас, оказывается, встречали. Было достаточно светло, и я еще издали хорошо видел напряженные лица, удивление, восторг, непонятный страх в глазах встречавших. Я оглянулся на Алазяна. Тот шел, высоко подняв голову, и, кажется, был чем-то бесконечно горд.
- Профессор Загарян, - представлял встречавших Алазян. - Архитектор Тетросян…
Меня разглядывали, как заморскую диковину, мне почтительно жали руки. Я ответно жал руки и все тянул голову, оглядывался, искал Ануш. Но ее не было. И восторженное мое состояние все больше переходило в апатию, в горькую обиду. Зачем было ехать, если Ануш безразличен мой приезд? Потом, когда мы уже сидели в машине, одной из трех, на которых разместились встречавшие, до меня вдруг дошло, что Ереван - не Москва, тут свои традиции. Недаром среди встречавших - одни мужчины. И я уже с веселым недоумением оглядывался на эскорт машин, гадая, кто же такой Алазян, что за шишка, если его так встречают?
Передо мной, таинственная в вечерних сумерках, расстилалась земля Армении, розовая в отсветах зари, черная в провалах теней. Цвета были почти такие же, как в моем сне. Я еще не видел ни одного памятника древности, но меня не оставляло ощущение, что все тут сплошной музей. И вдруг мелькнул в стороне характерный конус армянской церкви. И вдруг справа на розовых столбах распростер крылья орел, символ глубокой древности. И вдруг вспомнилось мне, что сам аэропорт - новейший и современнейший - носит имя старейшего - IV века - христианского храма Звартноц…
Все более громкий разговор на заднем сиденье привлек мое внимание. Я оглянулся, разглядел в сумраке почему-то виноватые глаза Алазяна.
- Мы тут спорим, где вам остановиться, - сказал он.
- Да вы не беспокойтесь. Найду же место. Высадите меня у какой-нибудь гостиницы…
В первый миг я подумал, что мы на кого-то наехали, так дружно все закричали. Даже шофер, бросив руль, замахал руками.
- Нельзя обижать людей, - когда все поутихли, сказал Алазян. - Вы наш дорогой гость. Каждый счастлив принять вас у себя дома.
- Зачем же стеснять?..
Снова оглушил взрыв возмущенных голосов. И тут впервые подумалось мне, что все эти люди приехали в аэропорт вовсе не ради Алазяна и сам он появился в Москве совсем не для того, чтобы встречаться с кем-то другим. «Что все это могло значить? Может, это нечто вроде смотрин по просьбе Ануш?» - мелькнула тщеславная мысль. Я побоялся задохнуться - так сдавило горло. И машина словно бы полетела, оторвавшись от земли. И голоса расплылись, удалились, затихли.
- Нет, нет, - сказал я, заставив себя думать о том, что тут какая-то ошибка. «Вероятней всего, они принимают меня за кого-то другого». И только что млевший в сладкой истоме, я вдруг покрылся холодным потом. Совсем не хотелось мне оказаться тут в роли Хлестакова.
- Почему нет? - воскликнул Алазян, по-своему поняв мои слова. - Не надо так говорить. Мы поедем ко мне. Хорошо?
Я неопределенно кивнул.
- Вот и хорошо. У меня вам будет удобнее. - Он оглянулся на своих соседей, давая понять, что дело решено. - Да им и не до гостей. Один завтра целый день в своей мастерской, другой уезжает к Ануш…
- Кто… уезжает? - вырвалось у меня.
- Тетросян. Не так уезжает, как уходит, - засмеялся Алазян. - По горам не поездишь. Да ему не привыкать…
- Почему уезжает?
Вопрос был нелеп - это я понимал, но не знал, как еще спросить, чтобы узнать об Ануш.
- Хочу дочку навестить.
- Дочку?! - изумился я, только теперь сообразив, что у Ануш и у этого серьезного человека, сидящего за моей спиной, одинаковые фамилии. И еще я понял, что дал маху. Вот к кому надо было напроситься на постой, к Тетросяну.
- Ну да, - спокойно сказал Алазян. Кажется, он до сих пор ничего не понимал, целиком увлеченный какой-то своей идеей, в которой мне явно отводилась немаловажная роль. - Ануш работает на раскопках, а у товарища Тетросяна завтра выходной, вот он и хочет посмотреть, как она там. Что такого?
- Тем более что товарищ Тетросян все свои выходные проводит в горах, - вставил шофер.
- Возьмите меня, а? - взмолился я. - Это же прекрасно - побродить по горам!
- Вы же Еревана не видели.
- Еще увижу.
Я был искренен. Город он город и есть. А меня сейчас тянуло, именно тянуло, прямо-таки нестерпимо хотелось в горы.
Они опять заспорили по-своему на заднем сиденье, и я снова задумался о том, за какие заслуги мне такая честь? Что все это значит? Решил: так уж у них принято, у армян, - оказывать гостеприимство на полную катушку.
Они вдруг замолчали сразу все и объявили решение: ехать мне к Алазяну, а завтра утром Тетросян за мной заедет.