- Да с чего ты взял? - спросил меня Дон.
- Да с того! - я совсем не мог успокоиться, голова страшно гудела, и все опасения вырывались наружу. - Мы столько времени в плаванье, что никто не помнит точно, сколько дней, а то и лет прошло. И как прошёл первый день, кто-нибудь помнит?
- Ну Юз, успокойся. Ты сам знаешь, мы столько праздновали, что...
- Ничего не помним, так? О земле, о цветах, о близких людях.... Мы без прошлого.
Сначала мне хотелось избить кого-нибудь, я даже чувствовал, как захватывал меня красный цвет - цвет гнева и кулака. Но после слов о семье мне стало страшно грустно. Видимо, я правда одинок. Что я, что мы такое, раз мы можем вспомнить только море и чёрного коня? Всё пустое.
Леон положил руку на моё плечо и сказал:
- Мы твои близкие люди, Юз, мы одна команда. Так всегда было и будет.
- Для начала хорошей истории этого достаточно, - продолжил Леон, - мы что-нибудь придумаем. Нам просто нужно время.
Леон прав - нам действительно нужно время чтобы свыкнуться с мыслью о том, что мы потеряны в бесконечности моря на игрушечном судне. Поддерживаемый Леоном и Агустином, я пообещал команде найти выход и привести корабль к островам. В тот момент, конечно, обещание прозвучало как слабый и усталый выдох. Мне просто хотелось тихо пережить всё это. А чайки были против тишины, они накинулись на матросов как на падаль (я читал, они ею не брезгуют, только, что это, не знаю). Я сам замахал руками, словно птица, чтобы отбиться от чаек. Они кричали прямо в уши, одна птица чуть не влезла мне в рот; они били нас своими крыльями и приходилось руками заслонять глаза от их клювов.
Снова грязные пернатые взбесились не на шутку, я еле-еле держался на ногах, когда их мерзкий крик начал обретать смысл: я точно знаю, что не я один смог различить слово "ложь".
- Прячьтесь все! Бегите в брюхо! - Томас схватил меня за локоть и, отбиваясь от чаек, потащил к люку.
- Это твоя вина! - низкий Джером бил птиц вёслами и бежал за нами к люку. - Твоя вина Юз!
Целое торнадо устроили эти гадкие птицы! Как заговорённые, они, сбившись в группы, давили и сталкивали нас своей массой. Кто-то уже успел спуститься и подавал руки другим матросам - кто именно, было не разглядеть из-за перьев, но мы с Томасом были отрезаны от укрытия столпом пернатых.
- Чего это они? Бей их! - кричал Томас. Мы стояли спина к спине и, как могли, отбивались от наглых чаек.
- Приятней заблудиться в темноте, нежели в тушах этих птах!
- Ты прав Томас! Смотри! - пусть чайки и белые, но совсем не чистые, как Альбатрос. Он разбил нашего неприятеля, нас больше не теснили. Своими гигантскими крыльями расчистил дорогу. Альбатрос совсем один - как и мы все - разобраться с серой массой оказалось даже ему не по плечу, то есть, не по крылу. Многие чайки пали от его взмахов, но к ним на помощь прилетели остальные: они щипали его за крылья и хвост, и, словно боевые ядра, врезались в него на лету.
- Нет! - я не мог бросить друга в беде. Кем бы я стал после этого? Чайки облепили его со всех сторон, образовав шумную пернатую сферу. Мне стало очень страшно, надеюсь, ты не испытывал этого: я почувствовал себя самым маленьким, самым слабым человеком на корабле и на всём белом свете; застыв, я просто смотрел, как моего товарища заклёвывают до смерти.
- Юз, хватай! - как я рад был этому голосу! Ко мне бежал Леон, в его руках была сеть, и вместе мы прижали кричащий клубок к палубе.
- Дави их, сильнее дави! - прижать птиц и растоптать их, было единственным верным решением. Мерзкие, гадкие, грязные твари! Они не заслуживают ничего хорошего!
- Юз, осторожней! Ты можешь покалечить не того!
Что-то страшное влезло в меня, раз я чуть не добил Альбатроса. Я тогда подумал про себя, что в такой спутанной массе, сложно не сломать родное крыло. Но кажется мне, что я просто сорвался - такой гнев нашёл на меня, гнев на капитана, на его слабость и на свою, на глупость команды, и на надежды друзей. А тут ещё эти птицы попались под руку. Мне стыдно, но я рад тому, что у меня появился шанс покалечить живое. Но Альбатроса! Ни за что.
Я вытащил его из-под сетки и, крепко держа в руках, ринулся к трюму. Леон помчался за нами, попутно отгоняя птиц. Мы были на расстоянии прыжка от люка, как вдруг, Джером взял птиц в свои руки.
Я пообещал не ругаться здесь, мой друг, не хочу показаться тебе неотёсанным грубым мужланом. Хотя, наверное, я именно такой. Но разве можно назвать Джерома как-то по-доброму? Этот... сын трясогузки привязал к поясу пару бутылок рому, одну взял в правую руку, а в левую - факел. Он хорошо запомнил, какой огонь алкоголик и забулдыга. А вот насколько огонь беспощаден, Джерома не интересует. Он пугает меня, и уже давно.
Джером набирал в рот рому и, плюясь на факел, раззадоривал и злил пламя. И огонь обрушивал свой гнев на наглых птиц... О, Геката! Как это страшно! Десятки "красных карликов" с криком горели у нас на глазах! Я сам их топтал, но я не желал им такого! Пахло ужасно, звук их боли раздирал моё сердце. Отдав Альбатроса в руки Леону, я кинулся к одной из откупоренных бочек, взял черпак, и, думая хоть как-то помочь несчастным, плеснул на пролетавших мимо чаек. А после, просто упал на колени и зарыдал. Прошу, не ненавидь меня! Ну не думал я, что в бочке этой тоже ром....
Они пылали, кричали, падали горящими звёздами в море, на палубу. Обгоревшие, чёрные и больше не живые. Я ревел в начале на них, за злобу, с которой они накинулись на нас. После, я ревел за них, безутешно оплакивая. Видимо, где-то в глубине, глупенький маленький Юзек надеялся потушить их боль своими слезами.
Близнецы утешали меня, но как может стать лучше после такого пожара? И что бы ты сказал, мой несчастный свидетель, если бы твои друзья радовались подобному ужасу? Вместе с криком горящих пернатых я слышал смех и разные "молодец, Джером! Хитрец! Жги гадюк, жги!".
Я собрал последние силы и, подбежав к поганому мышу, ударил его в челюсть. Пламя от неожиданности сбилось и снова подпалило бороду Бъёрна. Он лишь засмеялся.
- Что ты натворил?! - я тряс его за грудки и мои слёзы капали на мерзкую мышиную физиономию. Он лишь с прищуром улыбнулся и ответил ровно и спокойно:
- Спас нас от твоей оплошности, вот и всё мальчик.
- Моей? Спас?
- Тихо, Юз, - вмешался помрачневший Леон, оттаскивая меня от Джерома - сейчас всё проясним. Чем ты думал, Джером? Жечь живьём, да ещё и на корабле!
- А что мне ещё оставалось делать, Леон? Птицам не понравилась напористость Юза, с которой он хулил корабль, они решили опровергнуть его слова. Я просто заставил их замолчать.
- Это не в первый раз, ты уже и раньше творил что-либо из ряда вон. Теперь и тебе пора отвечать.
- Э, нет, Леон! Подожди! - встрял в разговор Игорь, - За что отвечать то? Джером верно говорит - у него не было выбора! Юз обидел коня, а чайки, как всем известно, живут в конском зеве, вот они и решили заступиться!
- Что за чушь ты несёшь! Это просто деревяшка! - я всё ещё не пришёл в себя, но слушать всё это спокойно никак не мог.
- Деревяшка деревяшкой, а сколько дней и ночей на тебя везёт! Вот и послала деревяшка своих защитников.
- Будь Джером капитаном, всего этого бы не случилось, - промямлил Дон, - не напали бы на нас чайки, угольков столько не стало бы.