Известно, что в течение дня у нас иногда бывают моменты самоосознания (но они редки) и периоды «самонеосознания». Например, когда начальник внезапно делает выговор на виду у всех сослуживцев одному из своих подчиненных, тот внезапно пробуждается, осознает себя, одновременно с этим чувствуя стыд, страх, разочарование и неловкость.
Давайте вспомним, что мы говорили о «Я» в прошлых главах: «Я» — это то, что принадлежит сущности человека, «мы» — это то, что не принадлежит ей. У всех людей есть свое «Я», но обычно оно не участвует в работе интеллекта. К тому же это «Я» неразвитое, незрелое, маленькое, хрупкое и астеничное».
Что произошло со служащим, которому начальник сделал выговор? Почему он почувствовал себя так неудобно, глупо и беззащитно? Проанализируем эту ситуацию более подробно. Человек работал как обычно, его «Я» спало, а его «мы» бодрствовало. Внезапно он оказывается в центре всеобщего внимания, вынужден пассивно выслушивать начальника и испытывает эмоциональный шок. Его спавшее «Я» вдруг просыпается (любой эмоциональный шок «стряхивает» с человека обычное состояние сна) и вытесняет «мы» из сознания. В этот момент человек ясно видит себя, то есть свою подсознательную структуру «мы», и отождествляет себя с ней. Он чувствует себя бессильным ребенком, обнаженным и сгорающим от стыда. Маска его личности спала, и он сам, как и окружающие, видит себя таким, какой он есть на самом деле, а не каким хочет казаться. (Слово «личность», по-гречески «просопон», означает «театральная маска»).
«Я» скрыто под густой вуалью личности, не позволяющей человеку познать самого себя (познать свое «Я»). Известно, что в толпе человек ведет себя гораздо более спонтанно и демонстративно, чем когда он один. Нам нравится знакомиться и общаться с людьми, ведущими себя спонтанно, поскольку они кажутся более человечными и приятными. Однако спонтанность — это результат хорошо отлаженного автоматизма. Человек способен на спонтанную реакцию в обществе лишь если его социальные автоматизмы отлично функционируют. Когда человек оказывается в ситуации, на которую он не готов отреагировать «автоматически», спонтанность поведения пропадает. По сравнению с животными человек наименее спонтанен, и от них его отличает именно способность к глубокому сознательному размышлению. Так, животные и дети абсолютно спонтанны, но это не означает, что у детей больше человеческих качеств.
То, что мы обычно считаем «спонтанностью», на самом деле является ее противоположностью, поскольку в действительности это компульсивная реакция, являющаяся лишь результатом преобладающих автоматизмов. Истинные общение и эмоции не бывают спонтанными, им нужно учиться. При первых попытках тренировки сознания своего «Я» неизбежна некоторая неестественность. Это происходит потому, что человек учится по-новому себя вести, думать и реагировать. Таким образом, самоосознание лишает человека естественности до тех пор, пока он не привыкнет осознавать себя и действовать от имени «Я», а не от имени личности. Не каждый может достичь осознания своего «Я», этого добиваются лишь те, кто действительно хочет быть настоящей индивидуальностью.
Самосознание — это отождествление человека со своим «Я», являющимся точкой соединения прошлого и будущего. Сознание «Я» означает также отказ от отождествления со своим восприятием, эмоциями и мыслями, не связанными с истинным «Я». Это не имеет ничего общего с эгоизмом, поскольку представляет собой явление ментального характера, не связанное ни с эмоциями, ни с инстинктами. Мы имеем в виду не то «Я», которое говорит: «я хочу эту машину», «я хочу фруктов» или «я хочу сигарету», «я в отчаянии» или «я счастлив». Наше «Я» — чистый и абстрактный разум, который наблюдает, познает, анализирует и делает выводы.
Человек не может быть эгоистом, если его разумом управляют действительно сознательные и разумные элементы, без собственнических инстинктов, которые обычно определяют поведение людей. С точки зрения истинного значения «Я», мы неверно употребляем слово «эгоизм». Настоящий эгоист — это человек, который существует не как индивид, а как «антииндивид», поскольку все его желания направлены на удовлетворение компульсивных потребностей и питание его ложного «я», которое, как ненасытный идол, требует слепого поклонения и приношения в жертву духовного «Я».