Элиз все же решила начать более доверительный разговор:
— Ладно, ладно, расскажу. Все дело в том, что всего год назад отец моего ребенка сказал мне, что он больше не собирается искать работу, уходит от меня и больше никогда не вернется. Так что можешь меня пристрелить, если я немного подозрительна. — Она с шумом выдохнула и, не желая, чтобы он комментировал фразу, продолжила вопросом: — А теперь ты расскажи о себе: каково это — работать с киноактерами?
Несколько секунд он рассматривал ее, потом вздохнул и ответил:
— Похоже на работу няньки.
Уж этого она точно не ожидала услышать, поэтому рассмеялась:
— Работу няньки?
— Да, да, очень похоже. Всякий раз, когда они попадают в сложные ситуации, они идут к юристу, то есть ко мне.
— Так значит, ты не все свое время тратишь на чтение и составление контрактов?
— К счастью, рутинную работу делают в основном мои агенты. Моя забота — личные беседы и всякие важные мелочи.
— Личные беседы?
— Наверняка ты частенько слышала о скандалах, в которые попадают звезды?
Она кивнула.
— Да вся желтая пресса только о них говорит.
— Именно. Вот я и забочусь об их репутации. Я же не виноват, что у большинства моих клиентов не хватает мозгов, чтобы не ввязываться в глупые и опасные ситуации, из которых мне потом приходится их вытаскивать. Например, выуживать их из чужого дома в неурочный час. Когда фотографы подкараулили клиента. Или из кабинета врача, у двери которого толкутся репортеры, чтобы узнать диагноз.
— Разве для таких случаев не существует личной охраны?
Джаред рассмеялся и поудобнее устроился в кресле.
— Привычка. Они привыкли звонить именно мне. Я быстрее оказываюсь в нужном месте и уже приобрел навык выручать их из беды.
Элиз понимающе покивала головой. Значит, он и ей помогает по чисто профессиональной привычке!
— А ты, оказывается, спасатель.
— Скорее, сиделка или нянька.
Она снова покачала головой.
— Нет, ты профессиональный спасатель.
— Может, в случае с тобой я просто решил совершить доброе дело?
— Нет. Я уже поняла: добрые дела ты делаешь редко. Только когда чувствуешь за собой вину, — она вздохнула. — Ты познакомился с нами поближе только в поездке. И после этого решил довезти до самого дома.
Он посмотрел на нее, его серые глаза потемнели и стали серьезными.
— Это так плохо?
— Не плохо. Для меня это просто везение!
К ним подошла официантка и принесла счет.
— Доброго вам дня, — проговорила она с еле заметным южным акцентом.
Джаред кивнул и потянулся за бумажником в карман.
Элиз тоже полезла за кошельком в сумочку. Она мысленно подсчитала нужную сумму и поняла, что оплатить свой завтрак она точно сможет.
— Если откровенно, то твоя роль спасателя меня сейчас как нельзя больше устраивает, — сказала она, продолжая разговор. — Только мне интересно, что это дает тебе.
— Плюс еще один день вдали от Нью-Йорка, еще один день отдыха без родителей, — безмятежно проговорил он.
— Нет. Я не об этом. Почему ты сделал спасение людей своей профессией?
Он вынул из кошелька несколько купюр и бросил их на стол.
— Деньги.
— Да?!
— Правда. Этим я зарабатываю много денег.
— А ты любишь деньги, да?
Он кивнул:
— Черт возьми, конечно! Плюс, я всегда занят.
Элиз внимательно посмотрела в эти чудесные серые глаза, которые, казалось, видели ее и всех насквозь. На мужественные черты его лица. Да, он был чудо как красив, этот парень!
— Хм... А от чего же ты хочешь убежать?
— Что ты имеешь в виду?
— Я направляюсь в Фо-Корнерс, где меня ожидает бог весть какой прием людей, которых я никогда не видела. Я делаю это, потому что устала сидеть и ждать чуда. Ты едешь в Нью-Йорк, за тридевять земель от Лос-Анджелеса. То, что ты хотел бы забыть, должно быть, для тебя очень важно.
Джаред дернулся со стула, чтобы подняться, но Элиз успела поймать его за руку.
— Я же рассказала тебе о своей жизни, ты тоже мог бы со мной поделиться.
— Только что рассказывал тебе о своей работе.
— Но ты не объяснил, от чего бежишь.
— Я не бегу. Я устроился в Калифорнии, потому что здесь чертовски хорошо платят.
— Только не рассказывай мне душещипательную историю о том, что ты единственный юрист в Нью-Йорке, которому не платили.
— Там я был всего лишь государственным чиновником. И платили мне вполне прилично. Но здесь я получаю сотни тысяч. Думаю, есть разница.
С таким выводом, конечно, трудно спорить. Взгляд его потемнел, губы вытянулись в тонкую линию, брови сшиблись на переносице. Тема ему явно не нравилась. И подробностей ей не дождаться.