— Кри, оживи огонь еще раз.
Низко согнувшись, старуха следила за каждым движением вождя. Затем попросила камни, сама выбила искру, развела костерок, перенесла его в малый родовой очаг и погрела над ним руки.
— Много ли таких камней в горе? — спросила она.
— Достаточно, — ответил Гирр.
— Можешь ли ты дать мне такие камни?
Гирр отвязал от пояса мешочек и отдал матери:
— Возьми. Я найду себе другие.
Агу ткнулась лицом в плечо сына и сказала:
— Гирр — не грудной ребенок. Ты лучший охотник, а мудростью превзошел мать. Духи вернули тебя в родное племя, чтобы сделать его сильным. Иди, сын, иди и ты, Кри, Агу будет много думать. Я позову вас после ночи, буду слушать дальше.
Кри, довольный началом разговора, вышел, а Гирр задержался у входа, вернулся и остановился возле матери. Старуха вскинула на него глаза:
— Говори, сын.
— Мать матерей, давшая мне жизнь, скажи: кто мой отец? — спросил он.
Агу будто ждала такого вопроса. Спокойно сказала:
— Сядь.
Гирр опустился на шкуру рядом с матерью. Наступило молчание. Агу не забыла, кто в последний раз дарил ей клыки тигра. Она была уже немолодая, но сильная и гибкая. Никто не мог равняться с ней в танце, в сборе кореньев и ягод, в быстроте и выносливости. А он был моложе ее. Могучий и неустрашимый охотник. Вспоминая прошлое, Агу прикрыла глаза и сухими пальцами перебирала костяшки на груди.
— Зачем знать тебе? — тихо спросила она.
— Он отдал себя духам? — спросил Гирр.
— Нет.
— Кто он?
— Кри.
Сын ткнулся лицом в плечо матери, обнял ее.
— Спасибо тебе, что выбрала мне отца, которым я могу гордиться, — прошептал Гирр.
Слова сына обрадовали Агу, родили теплую волну благодарности к нему за то, что он, сильный и мудрый, много видевший и знающий, вызвал давние воспоминания и одобрил выбор ее любви. Она поняла, что от этого нового чувства стала мудрее других женщин. А сын вдруг стал для нее много ближе и дороже. В глазах Агу впервые за всю жизнь блеснули слезы радости.
— Манг, мой старший брат, вскормленный твоей грудью, — Гирр на минуту замялся… — Кто его отец? Тоже Кри?
— Нет, — покачала головой Агу.
— Так я и подумал.
— Почему? — удивилась мать матерей.
Гирр припомнил, как на охоте в прошлую ночь Кри велел подождать, пока кабан-секач не ослабеет от раны и потери крови, чтобы легко добить его. Стрела пронзила грудь кабана, видимо, у самого сердца. Но Манг усмехнулся и крикнул:
— Вождь стал старым, растратил смелость и силу!
Раненый кабан метался в камышах, не видя врагов. Манг кинулся к нему, ударил копьем, но неудачно. Зверь повернулся к охотнику, копье переломилось. В открытой пасти кабана в хлопьях кровавой пены сверкнули страшные клыки. В этот момент подоспевший Гирр обрушил лезвие тяжелого топора на череп вепря и проломил его.
— Молоко твоей груди дало ловкость и силу Мангу, но духи лишили его разума, — ответил Гирр, поднимаясь. Он пощадил мать, не сказав, что разум Мангу, видимо, достался от отца.
«Почему Гирр думает плохо о старшем брате?» — недоумевала Агу, оставшись одна, и не находила ответа. Она считала, что Манг скоро заменит Кри и будет вождем. Думала так до возвращения Гирра…
Глава вторая
РАССКАЗ ГИРРА
Человек каменного века не знал, что такое безделье. Он позволял себе короткий сон ночью и после особенно обильной еды. Он был вынослив, упорен и терпелив. Ценой ошибок, ценой многих жизней по крупице накапливал знания и опыт. Большую часть времени тратил на то, чтобы добывать пищу, и часто голодал, особенно зимой, когда на землю ложился снег.
На этот раз все дела были на время отложены: лесное племя, разместившись вокруг кострища, от восхода и до захода солнца слушало рассказ Гирра о жизни южного племени, где вождем был мудрый сын Барса. Кри и Агу сидели рядом и тоже слушали во второй раз, не пропуская ни слова.
…Раненый Гирр ушел от погони, взобравшись на вывернутое с корнями дерево. Сын Агу не знал, сколько дней и ночей несла его река, вздувшаяся от дождей. Вода в реке пошла на убыль и оставила большое дерево на песчаной отмели. Гирр лежал на его стволе вниз лицом, не имея сил пошевелиться. Солнце палило спину, чайки кричали и бросались в воду, хватая рыбу. Плечо нестерпимо ныло, в нем толчками билась кровь. Гирр разлепил глаза, приподнял голову. До берега было далеко, но среди травы он разглядел какие-то тени. «Волки, — догадался Гирр. — Караулят, когда вода совсем спадет, чтобы напасть на ослабевшего человека». Осталось ждать неизбежного конца, и он опустил веки…