Левее от детектива далеко в море вдавался волнорез с белой башней. Над крышей маяка развевалось знамя с серебряным крестом и тремя горизонтальными полосами, лиловой, багровой и черной - флаг Гирты. Рядом покачивалась на волнах пришвартованная деревянная ладья груженая ящиками и бочками. Несколько моряков в белых рубахах сидели на носу, также как и Вертура, от безделья, смотрели на город и в воду. Похоже, ждали, когда освободится буксир и отвезет их куда-нибудь, курили.
Глядя на эту солнечную и ветреную панораму, детектив даже подумал что в его поездке, все не так уж и плохо.
- Эта каменная стена, вся набережная, все волнорезы, все искусственное. Их построили с основанием Гирты - безошибочно угадав в Вертуре иноземца, указал под ноги, пристроился рядом и многозначительно продемонстрировал пустую трубку какой-то мрачный бородатый и нетрезвый тип - эти набережные поставили люди Трамонты, для своих кораблей. Вынимали камни из карьеров, тех самых, которые у Митти. Мостовая да, современная, но под кладкой стальная арматура, без нее все бы давно развалилось, с умом сделали, пятьсот лет стояло, и еще столько же простоит!
Произнеся всю эту бездумную речь, он выждал паузу, улыбнулся, искоса и хитро глянул на Вертуру, впечатлен ли он этой короткой лекцией или нет.
- А что за корабль такой? - кивая в сторону воздушного судна, уточнил детектив.
- Да это грузовой, из Мирны. Это сейчас он тут один, а бывает и по пять-шесть стоит, и маленькие и больше. Железо наши таскают, уголь и лес - пренебрежительно отмахнулся собеседник и выразительно указал на торчащую из не до конца закрытой поясной сумки детектива бутылку с вином, которую он прихватил с собой из дома - не угостите ли старого морехода, милейший?
- Угощу - неохотно согласился Вертура и протянул ему бутылку - а что, тут глубоко?
- Очень - сделав большой глоток, начал рассказывать непрошенный экскурсовод - сразу у берега метров сто не меньше. А подальше так сразу до пятисот и ниже. Тут еще по всему заливу, на дне, лежат останки затонувших судов, но это не наши и не Трамонтовские, еще античные. Только поднять их оттуда никто не может и ночами бывает, что и свет из-под воды видно, так что может там еще кто живой. Одному Богу известно, что там такое на самом деле. Так что не ходите тут ночью в темноте.
И он указал на юг, на черные языки волнорезов, выдающиеся далеко в синюю гладь залива.
- А вот за ними вообще дна нету, никакой лот достать не может - пояснил он - прямо как Клоака - по-заговорщически хитро шепнул, прищурился, заулыбался в черную косматую бороду попрошайка - есть такая бездонная дыра под городом, в которую все нечистоты текут, и никак наполнить ее не могут, прямо под герцогским дворцом, в туннелях!
- А Зеленый Мол это где? - махнул в неопределенную сторону рукавом, уточнил детектив.
- Сами вы тут заблудитесь, вижу вы человек у нас новый, не местный - отрицательно повел ладонью бородач, сделал еще один глоток - пойдемте, где вам свернуть, покажу, только на ход ноги трубочку бы еще покурить.
Вертура достал кисет и они, закурив, пошли по набережной в сторону волнорезов. День клонился к вечеру. Пока еще жаркое, но уже начинающее помаленьку бледнеть солнце озаряло серые, с чавкающим эхом плещущиеся о камни волны. Отражалось в окошках, окрашивало темную, выветренную стену квартала и фасады плотно стоящих друг к другу домов в бледные, рыжеватые оттенки. По неровным блокам мостовой со скрипом и грохотом прокатывались повозки. Из тесных двориков-колодцев, из переулков, и темных арок тянуло гарью и костром: там на открытых очагах коптили, и вялили на зиму рыбу. Вдоль дороги стояли скирды морской травы, сушились на свежем ветру лохматыми копнами сена. По набережной ходил скупщик, проверял их, указывал артельщикам с вилами, грузить уже готовую ароматную паклю в телеги, везти их на стройки, в текстильные и бумажные цеха. Веселые чумазые мальчишки в сандалиях на босу ногу, носили поленья, веревки и корзины, под строгим надзором иссушенных морским ветром, дымом и работой женщин, помешивали палками в клокочущих безднах котлов, источающих тяжелый смрад ароматных лесных трав и ухи. Такой же обутый в худые сандалии, как и дети, монах в старом подряснике и с вещевым мешком за спиной прохаживался по улице, высматривал отдыхающих и бездельников. Заметив таких, присаживался к ним, доставал Евангелие, заводил беседу.
Как и ожидал Вертура, идти оказалось не очень далеко. Свернув с набережной на какую-то очередную неприметную улочку, детектив и его спутник прошли еще пару кварталов и очутились перед каким-то старым двухэтажным домом с плоской крышей, серыми цементными стенами и глубоким провалом ворот в темном туннеле которых светлела мутная гладь собравшейся в неопрятную грязную лужу воды.
- Вот - выразительно потряхивая снова опустевшей трубкой, продемонстрировал подъезд попрошайка. Вертура недоверчиво оглядел фасад: и вправду, на углу была старая, потрескавшаяся табличка с изображением когда-то, наверное, зеленого маяка на косе мола и номер дома - три.
Вытряхнув на твердую как камень, растрескавшуюся от морской соли и работы ладонь своего спутника щепоть табака из кисета и прибавив к нему несколько мелких монет, детектив отошел на пару шагов и закурил. Дождавшись пока его спутник не отойдет подальше вниз по улице, искать себе нового собутыльника, вошел под низкую арку подъезда.
Как и во многих других дворах, куда с интересом заглядывал Вертура, когда они проходили мимо арок и просветов между домами, тут тоже дымно горел сложенный из старых гнилых досок костер на котором стояли большие закопченные, покрытые давно нечищеной гарью котлы. На перекладинах вдоль стен были развешены серые, перестиранные бесчисленное количество раз, многократно латаные простыни, рубашки и штаны.
Двое чумазых от сажи мальчишек ворочали палками, перемешивали в кипящей воде с золой, стирали одежду. Тут же, в соседнем чане варились овощи на закваску, неподалеку, на просторном деревянном верстаке стояли горшки с рассолом, коробки с ароматными травами и кувшины.
- Знаете такую, Тильду Бирс? - обратился Вертура к мальчишкам.
- Видели - вяло и одновременно грубо бросил тот, что постарше, оценивающе глядя на незваного гостя, и прибавил - а что за дело?
Вертура стоял перед ними, широко расставив ноги и уперев свободную руку в пояс, внимательно разглядывая собеседников, курил, вдыхал перед собой дым.
- Ну что встали-то? - быстро решив, как надо вести себя с этими маленькими грубиянами, грозно распорядился детектив - веди давай к ней.
- Ну ладно - бросив палку в котел, ответил тот, что постарше и, утирая грязным рукавом разгоряченное от пара и копоти лицо, нехотя направился к низкой двери у ворот.
Они вошли в пропахший кошками и гнилыми поленьями коридор и поднялись на второй этаж. Миновали заклеенное тонкой бумагой окно и оказались у незапертой двери, за которой темнела какая-то тесная, без окон, с тряпкой на проходе в кухню, прихожая.
В комнатах было душно. Во всю гудела растопленная на полную силу большая, с чугунной плитой, печка, на ней, в медном тазу, клокотал кипяток. Пахло стираным бельем, гарью и синькой. У распахнутого настежь оклеенного бумагой, тоже без стекол, окна сидела, смотрела на улицу одуревшая от жара и копоти неопрятная серая кошка.
- Мама... - басом позвал паренек.
Невысокого роста женщина с белыми, морщинистыми руками, торчащими из высоко подвязанных рукавов темного бесформенного халата, и изможденным, закопченным лицом, отвернулась от таза, и злобно уставилась на вошедших.
- Вы от Троппа? - неприветливо бросила она, глядя на его меч - а он не сообщил вам, что я вдова, у меня трое детей и меня нельзя выселять на улицу? Или вам, в жандармерии, закон не писан?
У нее были глухой, но певучий голос и длинная черная коса, обернутая вокруг подвязанной какой-то закопченной серой тряпкой головы.
- Нет, я по другому делу... - с сомнением приглядываясь к ней, также неприязненно бросил Вертура - вы Тильда?
- Значит Троп нанял громилу - заключила она - да, я Тильда. Тильда Бирс. А вы сейчас же убирайтесь вон, иначе я закричу, и вас забьют камнями. Поняли это?