- Вот и отдохнули мы от дел учебных, брат! Полиция! - громко и разочарованно прошептал другу, заключил бездельник Коц и с трагическим пьяным пафосом прибавил - печальный конец для таких славных патриотов как мы!
- Фасоль с тыквой и мясом - вышла навстречу верховым, грубо и устало огрызнулась служанка и бросила на сидящих за столом еще пьяных студентов недовольный взгляд полный нескрываемого презрения - подъем! Давайте, валите отсюда! - басом, как на деревне, сварливо окликнула она их - пропили все, домой идите!
- А вы не наливайте, чтоб не пропивали! - грубо осадил, поставил ее на место, Фанкиль - иначе и орать нечего. Марш за едой без разговоров и чтоб быстро!
Верховые спешились и уселись за один стол со студентами.
- А, опять вы, Прулле - узнал одного и бесцеремонно схватил его за плечо, лейтенант - мало вам на прошлой неделе за драку у моста было?
- Так мы ничего не нарушаем! И тогда же не на пустом месте! За Гирту! Нам бы покурить, мэтр Турко... - жалобно простонал хвостист - табачку бы...
- Да, напились, да устроили, ну бывает же... простите нас, мэтр Турко... - сокрушенно развел руками с другого конца стола бездельник.
- И покушать бы...- простонал хвостист Прулле - а то денег нету...
- Вот пьянь! - повел лицом, покачал головой лейтенант. Уселся верхом поперек скамейки, облокотился о стол, неторопливо чиркнул спичкой, демонстративно прикурил трубку, и, смакуя, выпустил в небо кольца дыма с такой гордостью и чувством собственного превосходства, как будто от его решения, от его прихоти, сейчас решалось не больше не меньше чем, суждено ли студентам жить, или умереть. Бездельник Коц и хвостист Прулле замерли над столом, выпучили глаза, уставились на него одновременно с мольбой, унижением и ненавистью.
- Да будет вам, Йозеф - еще вчера разгадав этого человека, памятуя в подобных ситуациях себя, зевнул, предложил детектив - пощадите несчастных.
- А меня что, кто-нибудь когда-нибудь щадил? - выдыхая над столом тяжелое облако, грубо ответил коллеге полицейский - Марк, вы их не знаете, вот и не лезьте - и, обратившись к студентам, приказал сурово, скорее являя свою власть, чем по делу - с нами поедете, полы будете мыть, или письмо ректору написать с рекомендацией к отчислению?
- А не вы ли тот самый Марк Вертура, известный детектив и шпион, что должен приехать к нам из Мильды? - как будто внезапно спохватился, подобрал с мостовой лихо припечатанный чьим-то подкованным сапогом свежий номер 'Скандалов Недели' бездельник Коц и продемонстрировал его через стол полицейским.
'Известный сыщик из Мильды, принц-изгнанник, эсквайр Марк Вертура прибывает в Гирту' - подавшись вперед, вытянув шею, прочел заглавие статьи вслух детектив. Он протянул руку и, смахнув с разворота, с гравюры с изображением человека в капюшоне, и с мечом, что, наверное, должна была символизировать его самого, оставленный прямо поперек иллюстрации грязный сапожный след, быстро пробежал глазами заметку о том, что агент службы конфедеративной безопасности Марк Вертура, известный тем, что во время Южной Кампании должен был отравить генерала армии Мильды Алексия Гандо специальным препаратом, чтобы от последнего исходила наимерзейшая вонь, что безусловно подорвало бы моральный дух захватчиков и неминуемо привело к победе светлейшего герцога Вильмонта Конрада Булле и славной непобедимой армии Гирты, если бы не...
- Анна Мария Гарро - пробежав глазами до конца текста, с выражением прочел имя автора вслух детектив - да. Это серьезно. Фантазии неудовлетворенной суфражистки в грязных сапогах, самоутверждающейся на лживых пасквилях в дешевой бульварной газетке...
- А вы поэт-художник! - усмехнулся развеселенной этой разнузданной шуткой лейтенант Турко - расскажите ей это лично, она оценит!
- Да ну - брезгливо передернул плечами детектив. От ворот потянуло горячим паром, тмином и пережаренным до корки, позавчерашним фаршем в густом бобовом супе. Пришла служанка, принесла миски с едой и хлеб, и дальше стало не до обсуждений. Как старший, Фанкиль прочел молитву, перекрестился и все взялись за ложки и хлеб. Ели молча, запили завтрак кофе, налитым в огромные, отдающие одновременно и ювом и вином и воском деревянные кружки. Стеклянных фужеров и чашек в распивочной 'Башня' по известным причинам не имелось.
- Быстро доедайте и марш за нами - подвинул миски с объедками студентам лейтенант Турко, и бросил рядом на стол большую щепоть табаку. Те благодарно закивали, заскребли ложками и, быстро покончив с едой, закурили.
***
Уже впятером они проследовали по проспекту Рыцарей, пересекли проспект Булле и выехали к веющей утренним холодом и сыростью реке. Миновали мост через Керну, проехали через ворота между двух квадратных башен с массивными контрфорсами и глубокими, бездонными бойницами. Сразу за воротами, за набережными укреплениями, по левую руку начинался и тянулся далеко вдоль проспекта высокий каменный забор с арками заложенными обколотым от времени темными кирпичами¸ отгораживал от улицы двор и просторный плац перед зданием центральной полицейской комендатуры Гирты. Впереди, в нескольких сотнях метрах от моста, у ворот пронзительно загудел рог. Оглашая окрестности громовым эхом так, что нельзя было разобрать о чем идет речь, ругался верховой рыцарь: несколько повозок не могли разъехаться на выезде со двора. Следом за въезжающей каретой стояла медленно смещаясь, протискивалась между экипажей на плац, большая толпа каких-то вооруженных копьями, похожих на городское ополчение мужчин, а на выход, навстречу им, загородили проход и сейчас пытались сдать задом, несколько бричек, развозящих по постам дневную караульную смену.
Полицейские из отдела Нераскрытых Дел не стали дожидаться совей очереди, поехали дальше по проспекту, свернули у конца забора на улицу параллельную реке и беспрепятственно заехали на плац через боковые ворота с северной стороны.
Здесь, во дворе у торца длинного здания полицейской комендатуры, работала летняя кухня. Дымно горел костер, клокотали висящие на треноге над огнем котлы. Под просторным брезентовым навесом, у раздачи, собралась очередь: по предъявлению жетона, всем заступающим в караул наливали из самовара во фляги сильно разбавленное кипятком и чаем вино, выдавали мягкий, свежевыпеченный с ароматными травами, хлеб. Неподалеку, за столами сидели, перекинув ноги через широкие, сколоченные из массивных грубых досок скамьи, курили, вяло и ворчливо бормотали, сонно переругивались друг с другом стражники ночной смены. Устало обсуждали дела, напористо порыкивали, посмеивались над какими-то своими полицейскими сплетнями. Кто-то уже спал, положив голову прямо на стол, кто-то сидел в усталых раздумьях, никак не решаясь встать и пойти домой, кто-то бодрился, теребил сонных соседей.
Неподалеку от общего стола, на плотно утоптанной площадке, возвышалась отдельная корявая тренога из необструганных, как будто принесенных прямо из леса, жердей. Под огромным нечищеным котлом едва тлел прогоревший за ночь костер. Вокруг, вместо скамеек были расставлены многочисленные чурбаки с приколоченными к ним досками. Несколько человек, судя по худой разномастной одежде, нестроевых, спали между ними на сырой земле, кто прямо так, кто все-таки укрывшись от утренней росы с головой толстым войлочным плащом или пледом.
Вдоль плаца, от полевой кухни до тополей на земляном валу у реки, протянулся нарядный, крашеный густой рыжей глазурью фасад здания центральной полицейской комендатуры Гирты. Свежие белые пилястры очерчивали высокие и торжественные окна. Вдоль стен цвели большие неопрятные кусты шиповника, покачивались на легком утреннем ветру несколько веселых рябин.
Передав лошадей на конюшню в северной части двора рядом с двухэтажным белым домиком с низкими маленькими окошками, больше похожем на монастырскую келью или общежитие, чем на казенное учреждение, отчитавшись в журнале, полицейские и студенты колонной проследовали мимо навеса летней трапезной, мимо кустов и рябин и вошли в здание комендатуры через парадные двери.
- Мэтр Гицци - поджав плечи, заискивающе обратился лейтенант Турко к хмурому, широкому жандарму в низко надвинутом на лоб форменном лиловом берете, украшенном пером и бронзовым ромбом полиции Гирты. Услышав, что его зовут, капрал засопел и нахмурился еще больше, принял требовательный и суровый вид.