Многое можно сказать о пути преданности, Шаранагати. Человек жертвует своим достоинством и положением для других людей, для различных жизненных целей: богатства, славы, имущества, роскоши, власти и так далее. Но редко находит он возможность предаться Господу ради Самого Господа! Как он может получить побуждение к этому, стремясь к Адхейе (то, что на основании), а не к Адхаре, Основе всего? Он стремится к объекту, но не к основанию, на котором находится этот объект. Сколько может удовлетворять то, у чего нет основания? Он желает подарка, а не дающего…, творения, а не Творца, вещей из руки, а не самой руки! Он бежит за несуществующим. Разве может существовать что-то без существовавшей до этого Причины? Нет; если это существует, то это может быть только не имеющий причины Бог. Поэтому явное невежество — жертвовать собой ради преходящих результатов действий, ради следствий, а не Причины. Предайтесь Основанию, Причине и Источнику Всего, Сарвешваре. Таково истинное Шаранагати.
Есть три типа Шаранагати: Тав-ева-ахам (Я — Твой), Мама-ева-твам (Ты — мой) и Твамевахам (Ты есть я). Первое утверждает — «Я Твой», второе заявляет — «Ты мой», а третье провозглашает — «Ты и я — одно, одно и то же». Каждое — ступень в процессе восхождения, а последнее — высочайшая ступень.
На первой стадии, Тав-ева-ахам, Господь полностью свободен, а преданный совершенно несвободен; это подобно взаимоотношениям кошки и котенка: кошка переносит котенка, куда пожелает; котенок только мяукает и принимает все, что бы ни произошло. Такое отношение — очень смиренное и легко достижимо для всех. На второй ступени, Мама-ева-твам, преданный обязывает Господа, который, до некоторой степени, «несвободен»! Святой поэт Сурдас — хороший пример такого отношения. «Кришна! Ты можешь ускользнуть от меня, от объятий этих рук; но Ты не сможешь ускользнуть из моего сердца, к которому я привязал Тебя», — бросал вызов Сурдас. Господь смеялся и соглашался; «Я повинуюсь преданным Мне», — заявляет Он без малейшей потери самоуважения. Преданный может связать Господа своей любовью, своим бхакти, подавляющим и пересиливающим его эго. Когда человек полон бхакти такого рода, Господь Сам благословит его всем, в чем он нуждается; Его Милость исполнит все его нужды. Вспомните обещание, данное Господом в Гите: «Йогакшемам вахамйахам» — «Я понесу его бремя и позабочусь о его благополучии».
Третья стадия, «Твамевахам ити тридха»: это — Авибхакта-бхакти, безраздельная преданность. Преданный предлагает Господу всё, в том числе и самого себя, поскольку он чувствует, что не может не поступать так. Это делает его преданность полной.
Чувство «твамевахам» есть адвайтическое шаранагати, основанное на осознании, что все это, «Идам», есть Васудева, не менее того, и не иное. Пока продолжает существовать сознание тела, бхакта — слуга, а Господь — хозяин. До тех пор, пока человек ощущает, что он отличен от других существ, бхакта является частью, а Господь — Целым. Когда же человек приходит к стадии, на которой он выходит за пределы тела, а также «я» и «мое», тогда отличия больше нет; бхакта и Бхагаван — одно и то же. В Рамаяне Хануман достиг этой третьей стадии благодаря бхакти.
Об этом говорится в седьмой шлоке второй главы Гиты. Слово «прапанна», использованное там, указывает, что Арджуна обладал качеством, дисциплиной бхакти. Более того, Арджуна понял свои ошибки и признал их. К тому же, он пробудился от тамаса. Кришна понял это в тот же момент, когда это произошло. Он сказал: «Ты зовешься Гуда-кеша, поскольку ты — Джита-нидра (победитель сна): нидра, сон — свойство тамаса; как же может этот тамас владеть тобой теперь? Это — только временно; это не может связать тебя крепко».
Если Арджуна, собственным усилием овладев своими чувствами, заслужил имя «Гудакеша», то Кришна, как Хришикеша, является Главным Божеством всех чувств! На поле Курукшетра в одной колеснице находятся двое: один — ученик, а другой — учитель!
В чем же причина любой скорби? Это — привязанность к телу, порождающая скорбь и ее непосредственных предвестников: страсть и ненависть. Оба они — следствия представления, что одни вещи и условия благотворны, а другие вещи и условия — нет. Такая идея о полезном и вредном — заблуждение. Поскольку вы привязываетесь к объектам, принимаемым вами за полезные, вы начинаете ненавидеть прочие. Но с высшей точки зрения нет ни того, ни другого; различение просто бессмысленно. Его нет вовсе; как же тогда может быть хорошее и плохое? Видеть два там, где есть только одно, — это Майа, неведение. Неведение, повергнувшее в скорбь Арджуну, было этой природы… видение многого, когда есть только одно.