Конечно же, Ирвинг десятки раз упоминает гитару, отмечая ее поистине безграничную популярность и удостаивая гитарную музыку высоких похвал. Приведем некоторые фрагменты из его книги, представляющие большой познавательный интерес.
«Так, ужиная с нашим воинственным другом, мы заслышали звон гитары и щелканье кастаньет, а потом хор завел народную песню. Оказалось, что наш хозяин созвал певцов и музыкантов, собрал окрестных красоток, и теперь трактирный дворик-патио стал сценой подлинно испанского празднества. Мы уселись рядом с хозяином, хозяйкой и командиром отряда под дворовою аркой; гитара гуляла по рукам, и подлинным Орфеем здешних мест был шутник-сапожник».
Через десяток страниц очередная картинка: «Вообще в гостинице было что-то от притона, а в постояльцах — от контрабандистов: в углу, рядом с гитарой, стоял мушкетон».
Говоря о фатоватых горцах Ронды, Ирвинг замечает: «Это охотники поболтать, покурить, мастера побренчать на гитаре, пропеть куплеты своим махам и особенно станцевать болеро».
Рассказывая о Гранаде, американский бытописатель отмечает: «Верхняя аллея — Аламеда, она идет по склону в Дарро; вечером здесь полным-полно народу, а летними ночами встречаются влюбленные, и в поздний час со скамеек слышится гитара».
Или возьмем эпизод с таинственным брюнетом «в пышных бакенбардах»: «Мне случалось видеть, как в ранний час он крался прочь, до самых глаз укутавшись в плащ. Иногда он стоял на углу, переодетый, видимо дожидаясь тайного знака, чтобы пробраться в дом.
Ночью оттуда слышен был звон гитары, и фонарь на балконе переставляли с места на место».
Картина ночи в Гранаде. «Из дворов и садов, с улиц и переулков слышатся переборы бесчисленных гитар и щелканье кастаньет; на высоте эти звуки сливаются в общий отдаленный концерт».
Народный праздник в Гранаде никогда не обходится без музыки. «На площади места свободного не оставалось; семьи и соседи сбивались вместе, словно цыганские таборы: одни внимали заунывному напеву старинных баллад под треньканье гитары, другие шутливо беседовали, третьи танцевали под щелканье кастаньет…»
Дворцовый комплекс в Гранаде уже в те времена был доходным туристическим объектом, и там тоже нежно пела гитара. «Весь день Альгамбра открыта для посетителей. В ее чертогах и покоях, где когда-то владычествовали мавританские государи, звучат гитары и кастаньеты, и веселые компании в затейливых андалусских нарядах исполняют свои старинные танцы, унаследованные от мавров».
Забавно, что и 16-летняя дочь испанского графа не чуралась старинного инструмента, не считала его «простонародным». «Она пела, играла на гитаре и других инструментах и восхитительно исполняла живописные народные танцы, но восхищенья никогда не искала. Она просто резвилась — весело и беспечно».
Некоторое представление о характере жителей юга Испании дает еще один отрывок книги: «Вскоре мы заслышали из долины Дарро вездесущие гитарные переборы и треск кастаньет: посреди горного склона под деревьями расположилась веселая компания, и развлекалась она в истинно андалусском духе: одни лежали на траве, другие танцевали под музыку». Склонность к неге и музицированию в крови у этого народа!
В новелле «Башня царевен», повествующей о тех временах, когда на юге Пиренейского полуострова клонился к упадку Гранадский эмират, христианские рыцари-пленники исполняют серенады трем царевнам: «Они уселись в густой траве у подножия башни и спели под гитару испанское ронделэ». С точки зрения исторической правды здесь нет натяжек, вольных допущений и каких-либо несообразностей — мавры действительно были окончательно изгнаны за Гибралтар в 1492 году, а гитара к моменту завершения Реконкисты уже два с лишним века была в моде при кастильском дворе.
«Легенда о розе Альгамбры» дает нам понять, чем обычно занимались знатные испанские девушки в годы правления мрачного меланхолика Филиппа V, если не испытывали мук неразделенной любви. «Между тем бедняжка Хасинта стала бледной и унылой. Она забросила прежние занятья и забавы — не мотала шелк, не трогала гитару, не ухаживала за цветами, не слушала птицу в клетке, и глаза ее, раньше такие ясные, помутнели от тайных слез». Нетрудно убедиться, что чтение, чем так увлекалась пушкинская Татьяна, тогда было не в почете, зато музицирование на гитаре давало блаженство девичьей душе.