— Никто его не ел, — подтвердил Шука. — Он до сих пор стоит у моих родителей на террасе. И наркоты на свадьбе не было. Приятели просили покурить травки. Я спросил у Кароля. Спросил у нескольких местных весельчаков. Не было.
Шука уселся в кресло и почти силой посадил меня рядом с собой. Кассета долго шипела и не хотела разматываться. Вдруг кадр дернулся, словно снимавший закрыл раззявленный от удивления рот и нажал наконец на нужную кнопку. На экране появилось радужное пятно, похожее на световое колесо из опыта по получению белого цвета из его цветовых составляющих. Пятно то нестерпимо сверкало, то распадалось на цветные лучи, то махало четырьмя разноцветными лопастями. Оно плясало на экране, передвигалось с места на место, кувыркалось и вообще вело себя странно.
— Освещение плохое, — сказал Гай.
— Нет, там было светло, — возразил Шука. — Я еще подумал: вот джазистам пришлось ставить два прожектора, а эти обходятся одним садовым фонарем, и эффект тот же.
А колесо все крутилось и крутилось, пока камера не повернула влево и не выхватила лица трех хасидов с выпученными глазами и раскрытыми ртами.
— Публика явно чем-то поражена, — констатировал Гай.
— Не вся публика, — возразил Шука. — Это меня и удивило: одни слушают, разинув рты, а другие этих клезмеров в упор не видят. Едят, пьют, болтают, даже поют что-то свое и вовсе не в лад.
— Интересный феномен, — задумался Гай. — Ты хочешь сказать, что одни видели эту галлюцинацию, а другие нет?
— Я описываю то, что видел, и ничего не хочу сказать.
Вдруг на экране появилась Гитл. Ее глаза были широко открыты, и в них сквозил страх. Но вот бледная пленка страха стала опадать, а под ней обнаружилась более темная пелена злости. Я никогда не видела Гитл озлобленной, а с экрана на меня глядело злое, даже хищное лицо с ввалившимися щеками, вытянувшимся носом, зло шевелящимися губами и красными пятнами на скулах. Она кричала!
— Звук! — крикнул Гай.
Звука не было. Обалдевший оператор забыл нажать на кнопку.
— Значит, мы не услышим и музыку, — огорченно отметил Шука.
— Звук был, — вдруг вспомнила я. — В начале пленки был шум от топтания этого оператора. И какие-то выкрики. Выключили нам музыку.
— Кто выключил? — удивился Гай.
— Кому надо, тот и выключил, — хмуро ответил Шука.
А Гитл тем временем продолжала свой странный танец. Вот она бьет себя костяшками пальцев в грудь, поднимает руки и глаза к небу и трясет руками. Этот жест я запомнила. А вот она нагнулась и подняла что-то с земли. Нет, руки пусты, значит, как будто подняла. А сейчас качает младенца. Поет ему песню. Кто этот младенец? Я? А вот она грозит кому-то. Я помню кому — скрипачу. Поворачивается, опершись на правую пятку. Еще раз. А сейчас то же, но с опором на левую. Что означает это движение?
— Отрицание. Несогласие. Уход. Она замкнулась в себе, — комментировал Гай. — Видишь, скрестила руки на груди, обняла себя за бедра, теперь за колени. Отстаивает свою целостность.
— Это такой международный язык психов?
— Общечеловеческий язык жестов. А вот это движение уже специфически еврейское: крутит пальцами, словно пытается сорвать запретный плод. Смотрите, как неожиданно она перешла к смирению. Полная сдача. Руки над головой, голова наклонена вниз.
Гитл сползала на землю, словно по стенке, хотя впереди нее был только воздух. Цеплялась за невидимую стенку пальцами, пыталась прильнуть к ней, опереться на нее. Но вот опять появилось радужное пятно. Оно двигалось, становилось то ярче, то бледнее, а порой утончалось до пленки и сквозь него можно было различить фигуры хасидов.
— Проклятый оператор! У него что-то с аппаратурой! — вскипела я.
— Он уже каялся, — сказал Шука, — чуть не плачет, говорит, что все было в порядке. И что в конце есть несколько кадров, это подтверждающих.
И впрямь, камера пробежалась по лицам: вот я с вытаращенными глазами и вжатыми в живот кулаками. Вот Чума, глаза широко открыты, лицо напряженное, маска, а не лицо. А вот довольное лицо Дэби. И вот к Чуме подбегает смеющаяся Малка. А это хасиды. Лица по большей части спокойные, но есть и совершенно смятые физиономии. А этот — воплощение ужаса. И этот. И тот тоже.
— Какой потрясающий феномен! — воскликнул Гай. — По-моему, там у вас действительно что-то произошло. Кто-то показывал фокусы. Кочатинские это умеют. Я наблюдал несколько пси-феноменов в их исполнении. Впечатляет.
У меня началось сердцебиение, но это у меня с детства. Побьется и перестанет. Однако Гай тут же вытащил из кармана коробочку с таблетками, а Шука побежал за водой. Конец их беседы я слышала словно издалека.