По необходимости наш разговор был коротким и осторожным.
– Герр Гитлер, – спросил я, – какую из двух фракций вы признаете, когда выйдете на свободу?
– Никакую! – решительно ответил Гитлер. – Я рассчитываю на то, что, когда я выйду отсюда, все примкнут ко мне, все, кто понимает, что может быть только ОДИН вождь. И если это необходимо для партии, это вдвойне необходимо для государства.
Мне вспомнилось это посещение десять лет спустя, когда мы с Гитлером, тогда уже рейхсканцлером, вернулись в Ландсберг посмотреть на его камеру. Какой контраст! Гитлер велел послать за всеми, от начальника до охранников, чтобы принести им личную благодарность за внимательное отношение к нему за то время, пока он находился в крепости. Сама камера ничуть не изменилась. Но на столе, окруженный лавровым венком, лежал экземпляр «Майн кампф», и вся камера была завалена цветами.
Гитлер остановился у зарешеченного окна. Со взором, обращенным вдаль, он повернулся ко мне.
– Ну что ж, Гофман, можете без опаски сфотографировать меня в камере, – сказал он. И потом прибавил: – Именно здесь я написал «Майн кампф», даже тюремная решетка не в силах помешать судьбоносным мыслям проникнуть в разум и сердца людей.
За несколько дней до Рождества 1924 года ко мне зашел Адольф Мюллер, владелец мюнхенского издательства.
– Не хотите съездить со мной на пикничок? – спросил он. – В Ландсберг.
Конечно, я его понял. Он собирался посетить Гитлера. На всякий случай я взял с собой фотокамеру. Никогда не знаешь, вдруг повезет.
Я с удивлением увидел, что Мюллер не взял шофера, но сам сел за руль своего большого «даймлер-бенца». Пока мы усаживались в машину, он сказал, что собирается забрать Гитлера из тюрьмы!
– Мало кто знает точную дату и время, когда его отпустят, – прибавил он.
Да уж, это был настоящий сюрприз!
Давление общественного мнения было настолько велико и упорно, что правительство попросту было вынуждено освободить Гитлера через несколько месяцев.
– Как только Гитлер вернется, – сказал Мюллер по дороге, – наступят совсем другие времена. Интересно, что-то скажет Людендорф. Определенно ему не понравится, что его снова вынуждают уступить первое место!
Мюллер был туговат на ухо и, как все плохо слышащие, разговаривал очень громко.
– Интересно, за кого будет Гитлер, – раздумчиво сказал он, – за Великогерманское сообщество или за Народный блок?
Вскоре большой «даймлер-бенц» затормозил у Ландсбергской крепости. Я вышел из машины и подготовил фотокамеру. Потом я услышал скрежет – отворялись ворота. Мы присутствовали при историческом миге! Однако на самом деле ничего такого не случилось. Это оказался всего лишь привратник в униформе, который обратил мое внимание на то, что фотографировать категорически запрещено. Я возразил, что он превышает свои полномочия, которые заканчиваются за порогом крепости; на что он довольно спокойно ответил, что, если я проигнорирую его предупреждение, он конфискует мой фотоаппарат. Этого я уже вытерпеть не мог и потребовал начальника. Начальник разговаривал со мной вполне дружелюбно, но тем не менее твердо стоял на своем.
– Указание правительства, – сказал он. – Фотографировать, как Гитлер покидает крепость, запрещено.
Вот и все.
Я сердито вернулся к машине.
– Не везет мне с Гитлером! – закричал я на ухо Мюллеру. – Сначала он сам не давал себя фотографировать, теперь запрещают другие.
И я передал ему свою беседу с начальником.
В эту минуту Гитлер вышел из ворот. Коротко поздоровавшись, он быстро сел в машину, и мы поехали.
– Рад, что вы заехали, – сказал он, обернувшись ко мне, – теперь можете фотографировать меня беспрепятственно.
– Я этого не заметил, – возразил я и рассказал ему о нашей пикировке с тюремным начальством.
Мне представлялось, что очень важно сделать фотографию в ознаменование этого события в самом Ландсберге, а если этого нельзя сделать у крепости, то нужно сфотографировать Гитлера в другом месте поблизости. Я предложил остановиться у ворот старого города, где удастся в какой-то мере сохранить атмосферу крепости. Гитлер согласился, и я сделал несколько снимков.
В тот же день я отправил фотографии во всевозможные немецкие и иностранные газеты с подписью «Адольф Гитлер покидает Ландсбергскую крепость». Как я и ожидал, снимки опубликовали по всему миру. Но когда мне прислали экземпляры газет, я не мог удержаться от смеха. Ни одна газета не воспользовалась моей подписью. Вместо этого были: «Первый шаг к свободе», «Врата крепости раскрылись», «Вперед к новым свершениям», «Гитлер в раздумьях стоит у врат своей тюрьмы – каковы его планы?».