За счет чего же немцы сумели добиться такого грандиозного успеха 14 сентября 1942 г.? Чтобы ответить на этот вопрос, нам надо бросить взгляд назад, на события лета и боевые действия между Донцом и Доном, где во второй половине июля 6-я армия в одиночестве продвигалась по Дону к Сталинграду, тогда как главные силы группы армий "Юг" - 1 и 4-я танковые армии - по приказу Гитлера повернули на юг, чтобы окружить противника под Ростовом.
В авангарде 6-й армии действовал 16-й танковый корпус генерала фон Витерсгейма, единственный танковый корпус армии, состоявший из 16-й танковой и 3 и 60-й моторизованных пехотных дивизий. Под ударами этого бронированного кулака русские отходили через Дон на север и на восток в направлении Сталинграда.
Отход, вне сомнения осуществлявшийся по приказу советского командования и задумывавшийся как стратегическое отступление, тем не менее на участках многих советских дивизий превратился в беспорядочное бегство, главным образом потому, что приказы об отступлении пришли неожиданно и не были четко сформулированы. Организация отхода находилась на низком уровне. Офицеры и солдаты не имели знакомства с подобной тактикой. В результате командиры среднего и младшего звена теряли контроль над своими частями. Во многих местах вспыхивала паника. Важно принимать во внимание данные обстоятельства, чтобы понять, почему немцы расценили все происходящее у противника как полное крушение.
Вне сомнения, признаки крушения наблюдались во многих местах, но оно не затронуло высшего советского командования, которое имело четкую программу действий. Сталинград, город в излучине Волги, носивший имя Сталина - в прошлом Царицын, - рассматривался советским Генштабом как последняя точка обороны. Сталин с неохотой позволил своим генералам отступление с Донца и Дона, но теперь провел решительную черту по Волге.
– Я приказываю сформировать Сталинградский фронт. Шестьдесят вторая армия должна будет защищать город до последнего человека, - сказал Сталин маршалу Тимошенко 12 июля 1942 г. В этом стратегически благоприятном районе Сталин намеревался повернуть течение войны, так, как сделал это раньше, во время революции, в 1920 г., когда сражался с белоказачьим генералом Деникиным1. Сталину нужно было выиграть время, чтобы собрать и подтянуть резервы и возвести оборонительные рубежи на северных подступах к городу по полосе суши между Доном и Волгой, а также вдоль выгодной линии господствующих высот, протянувшейся к югу от Сталинграда до Калмыцкой степи.
Но дадут ли немцы Красной Армии достаточно времени на мобилизацию ее сил и перегруппировку в районе Сталинграда?
Командовал 62-й армией генерал-майор Колпакчи. Офицеры его штаба находились у переправы через Дон в районе Калача с готовыми к стрельбе автоматами и пытались привести в порядок валом откатывавшиеся советские полки.
Но немцы не появлялись.
– Боевые столкновений с противником более не отмечаются, - доносили из русских арьергардов. Колпакчи качал головой и докладывал в группу армий:
– Немцы нас не преследуют.
– В чем дело? - спрашивал маршал Тимошенко своего начштаба. - У немцев изменились планы?
Агенты превосходно налаженной советской шпионской сети ничего не знали об изменении планов. Ни Рихард Зорге1 из немецкого посольства в Токио, ни лейтенант Шульце-Бойзен из Министерства авиации в Берлине не докладывали о корректировке задач немецкого наступления. Не сообщали ничего и агенты, работавшие на высшем уровне, такие, как Александр Радо в Швейцарии и Жильбер в Париже. Хоть кто-нибудь из них что-то бы да пронюхал, поскольку не оставалось сомнений относительно продолжавшейся утечки информации из германского Верховного командования. Донесения Рёсслера, одного из советских шпионов в Швейцарии, который называл своим информатором некоего "Вертера" и действительно пользовался сведениями, получаемыми от хорошо информированного сотрудника германского Верховного командования, доказывали, что канал по-прежнему исправно функционирует. Потому не было причин полагать, что немцы изменили свои планы относительно Сталинградской операции.
Но становилось совершенно очевидным: то самое танковое острие наступления генерала Паулюса, которого так боялись, не появляется. Советская воздушная разведка доносила о том, что передовые немецкие части остановились севернее Миллерова. Советы не понимали, что происходит. Они даже и представить себе не могли, что главной причиной остановки является отсутствие топлива у 14-го танкового корпуса.
После принятого 3 июля ставкой фюрера решения - решения развернуть операцию на Кавказе, не дожидаясь разгрома Сталинграда, - основные запасы горючего, изначально предназначавшиеся для 6-й армии, стали переадресовываться на Кавказский фронт, поскольку именно там Гитлер сосредоточил свои основные усилия. В результате значительная часть подвижных частей и колонн тылового обеспечения 6-й армии внезапно оказалась парализованной.
По этой причине главные силы 6-й армии - в особенности 14-й танковый корпус - стояли на приколе в течение восемнадцати суток. Две с половиной недели - длительный период.
Русские с пользой употребили это время. "Если немцы не преследуют нас, то есть возможность организовать оборону на западном берегу Дона", решил Тимошенко. Генерал-майор Колпакчи собрал главные силы своей 62-й армии на большой излучине Дона и создал плацдарм в районе Калача. Таким образом жизненно важная переправа через Дон оказалась блокированной в 70 километрах к западу от Сталинграда. Укрепленная "Донская петля" выступала на запад как балкон, обрамляя реку с севера и юга.
К 20 июля, когда 6-я армия вновь обрела способность наступать, генерал Паулюс оказался перед необходимостью сначала прорваться через советский оборонительный рубеж вокруг Калача. Так началась битва за Калач, интересная и весьма важная для дальнейших событий операция - фактически первый акт сталинградского сражения.
Генерал Паулюс построил свое наступление на Калачский плацдарм как классическое окружение. Он приказал 14-му танковому корпусу наступать широкой дугой на юге, а 24-му танковому корпусу, приданному ему из танковой армии Гота, осуществить аналогичный маневр на севере, чтобы оба корпуса соединились в Калаче. 8-й пехотный корпус прикрывал длинный фланг армии на севере, тогда как 51-й корпус Зейдлица вел фронтальный штурм Калача между двух танковых корпусов.
Главный груз сражения на большой излучине Дона лег на две танковых дивизии - 16-ю танковую из 14-го танкового корпуса и 24-ю танковую дивизию 24-го танкового корпуса. Моторизованные дивизии прикрывали фланги. 24-я танковая дивизия из Восточной Пруссии под командованием генерал-майора фон Гауэншильда получила приказ перейти Чир и повернуть на север вдоль Дона к Калачу. Ей противодействовали крупные силы советской 64-й армии, которой в то время командовал генерал-лейтенант Чуйков.
Первая атака двумя танковыми ротами и частями мотопехотных полков поначалу не увенчалась успехом - немцы не смогли пройти минных полей, за которыми окопались русские. Но 25 июля около 03.30 24-я возобновила натиск и на сей раз сумела выбить противника с хорошо подготовленных позиций, захватив важные высоты западнее речки Солоная.
21-й мотопехотный полк под началом полковника фон Ленгерке отразил опасный бросок противника на северном фланге. Во второй половине дня разразился сильнейший ливень, и из-за раскисшей земли наступление сделалось почти невозможным. Погода и упорное противодействие советских 229 и 214-й стрелковых дивизий, которые буквально вгрызались в свои позиции, лишили немцев возможности внезапного выхода к Дону.