2. Кто и как сеет бури
Великий русский философ И. А. Ильин ввел понятие «мировой закулисы». Таким термином он обозначил межнациональную и межгосударственную касту крупнейших финансовых тузов, переплетенную и сросшуюся с высшими политическими кругами. Формирование этой сети начали в XVIII в. Ротшильды. Глава семейства, Майер Амшель Ротшильд, банкир из Франкфурта, разослал сыновей создавать филиалы своей фирмы в важнейшие центры тогдашней Европы – Париж, Лондон, Вену, Неаполь. Они были связаны друг с другом, сумели сформировать разведку, службу связи, и в эпоху наполеоновских войн нажили колоссальные прибыли. Кто бы ни побеждал – французы, англичане, австрийцы, – Ротшильды не оставались внакладе.
Постепенно семейная сеть обрастала новыми звеньями. Ведущие банкиры и промышленники разных стран роднились между собой, это было удобно для деловых операций, концентрации капиталов, охвата новых сфер деятельности. С теми или иными ветвями Ротшильдов вступали семейные и деловые связи германские банкиры Варбурги, британские Мильнеры, российские Бродские. Представителями Ротшильдов в США стали Морган и Шифф, выдвинувшиеся на роль ведущих банкиров Америки. Причем все эти семьи, в свою очередь, делились на ветви и переплетались с другими. Например, братья гамбургского банкира Макса Варбурга Пол и Феликс перебрались в США, вошли путем браков в компанию Шиффа «Кун и Леб». Еще один брат, Фриц, обосновался в Швеции, а двоюродные братья Варбургов обосновались в Швейцарии, стали одними из организаторов здешних банкирских гнезд. Аналогичным образом возникли три ветви банкиров Шредеров – германская, британская, американская, две ветви Шахтов. К родственным хитросплетениям присоединялись Виккерсы, Гинзбурги, Гарриманы, Гульды, Рокфеллеры, Оппенгеймеры, Гольденберги [111].
Банкирские круги очень хорошо научились контролировать прессу, а через нее определять и формировать «общественное мнение». Во всех западных странах установилось влияние, а то и полный контроль этих сил над правительствами. Крупный бизнес и политика сращивались, становились двумя сторонами одной медали. А кроме родственных связей, деловые и политические круги различных государств переплетались другими – масонскими. Это тоже было полезно с практической точки зрения. Обеспечивало взаимопомощь, нужные знакомства, координацию действий. Причем масонские связи, как и родственные, были наднациональными, позволяя взаимодействовать структурам в различных государствах.
Вот таким образом к концу XIX – началу XX в. сложилось явление «мировой закулисы». Впрочем, до единства «закулисы» было еще далеко. Она оставалась далеко не монолитной. Банкирские и политические группировки разных стран сохраняли собственные интересы, соперничали между собой. Кстати, и масонские структуры весьма ошибочно представляют некой единой могущественной мировой сектой. Нет, это сетевая структура. Различные ложи весьма отличаются и по составу, и по идеологии, и по традициям, и по внутренним правилам. Они могут действовать вразнобой, враждовать, даже уничтожать друг друга.
Но враждуют нижестоящие. А в потаенных глубинах, на высших уровнях посвящения, эти звенья связаны. Существуют режиссеры, определяющие, за какую ниточку дернуть, какую фигуру полезнее выдвинуть, в какую сторону направить. В основе масонства лежит ложь. Соблазн принципами «братства», взаимопомощи и неких высших идеалов. Хотя в действительности «вольные каменщики» всего лишь используются. Они получают поддержку только до той степени, пока это соответствует замыслам высших иерархов. Отыгранные фигуры без всякого сожаления выбрасываются или уничтожаются – так было с и французскими якобинцами, и с российскими заговорщиками Февральской революции.
И именно высшие роли режиссеров и кукловодов заняли тузы «мировой закулисы». Поэтому истинный фундамент масонства упокоился на «трех китах». Воинствующее республиканство, темный оккультизм и интересы мирового олигархического капитала. Впрочем, все это оказывается прочно взаимосвязанным не только на мистическом, но и на чисто земном уровне. Ведь политическая нестабильность, революции, разрушение религиозной морали и эксплуатация пороков сами по себе становятся неисчерпаемыми источниками прибылей. А с другой стороны, крупный капитал выступает основным оружием для разрушительных операций [145].