Правда же заключается совсем в ином. Британский истеблишмент всегда был монолитной структурой; разногласия среди правителей, если они и были, касались только политики, но никогда принципов и целей, которые у них всех были одинаковы. Британцы никогда не испытывали сомнений по поводу того, что надо делать с Гитлером. Было очевидно: в нужное время уничтожить его и стереть Германию с лица земли — этого требовала имперская логика. Напротив, прагматический вопрос заключался в том, когда нацисты окажутся настолько обманутыми, что их снова удастся заманить в западню воины на два фронта? Ответ был очевиден: для этого с ними некоторое время надо было потанцевать. И Британия танцевала, выделывая замысловатые па на полу дипломатического бального зала тридцатых годов, кружась самым замысловатым способом, но в действительности выписывая заранее обдуманную и предсказуемую траекторию.
Тактика, которой придерживалась Британия, предусматривала оживление трех политических направлений — это было похоже на заготовку инструментов различных размеров, чтобы потом, если появится возможность, можно было воспользоваться самым подходящим.
Со времен Версаля элита раскололась на три течения: (1) антибольшевистское, (2) группу «Круглого стола» и (3) умиротворителей (см. рис. 5.2).
Рисунок 5.2. Маскарад политиков и дипломатов Его Величества.
С 1919-го по 1926 год в правительстве доминировала первая группа, в которую входили ведущий специалист по иностранным делам сэр Эрик Саймон, посол в Берлине д'Эбернон и южноафриканский имперский министр Ян Сматс; в начале двадцатых годов они выступили как антифранцузская фракция, благословившая тайное перевооружение Германии, имея в виду создать из последней «бастион» против коммунизма (106). Вполне вероятно, что именно эту группу имел в виду Веблен, когда в 1920 году намекал на то, что эти влиятельные государственные мужи плели в Версале заговор с целью восстановить германскую реакцию против русского большевизма. Но заговор оказался «круче», чем мог вообразить себе даже Веблен.
Истинным ядром имперского монолита была группа Милнера, позиция которой регулярно печаталась в ежемесячном обозрении «Круглый стол»*.
* См. главу 1.
К этой партии также примыкали Саймон и Сматс, так же как и издатель «Тайме» Джеффри Доусон; два ключевых игрока министерства иностранных дел лорд Лотиан (Филипп Керр) и лорд Галифакс (Эдвард Вуд) и Сэмюэл (скользкий Сэм) Хор, имперский фактотум на все руки, происходивший из старинного банкирского семейства, который провел в России всю Первую мировую войну, будучи сотрудником британской разведки, — «который был настолько тонким знатоком своего дела, что царь обвинил его в том, что он заранее знал о готовящемся убийстве Распутина» (107).
В период между 1919 и 1924 годом эти группы вместе контролировали пятую часть кабинета министров, четверть — в период с 1931-го по 1935 год и одну треть — с 1935-го до 1940 года (108). Для того чтобы успешно вести такую двойственную политику и ждать, как будут разворачиваться события, «Круглый стол» делал вид, что поддерживает — в качестве своей официальной политики — абсолютно фальшивый сценарий «мира из трех блоков», согласно которому Германия могла свободно распоряжаться в Центральной Европе, ограниченная, правда, на западе защитным валом Британии и Франции, а на востоке оборонительными линиями «отдаленной... и едва обозримой Российской империи» (109).
Версальский договор (1919) и план Дауэса (1924) были преимущественно плодом усилий этих двух групп (ПО).
Была, наконец, группа умиротворителей, включавшая в себя разнородное собрание парламентских заднескамеечников, таких как Черчилль и Ллойд Джордж, рекомендовавших «почетный мир» (111), «беспартийные» технократы типа Нормана и ряд интеллектуалов — публицистов и писателей типа Кейнса. Все они наперебой старались проявлять благодушие по отношению к вчерашнему врагу и завязывать с ним дружеские отношения во имя «честности и уважительного отношения к сопернику».