Британия и Франция умело позаботятся о том, чтобы развеять как дым мечты Деникина о «единой и неделимой России».
С ноября 1918 года Британия завязала интригу с поиском всех возможных сателлитов, которых она подкупила в тылу белых армий: в Закаспийской области, где были открыты запасы нефти, и в Закавказье — в Азербайджане и Грузии, чем одним выстрелом убила двух зайцев — обеспечила себя импортным хлопком и пресекла все попытки Деникина восстановить Каспийскую военную флотилию (70). Точно так же и Франция, которую царская Россия спасла от разгрома летом 1914 года, ударив по германскому рейху, не испытывая за это ни малейшей признательности, объявила, что «не верит в белую Россию». Но Франция одновременно заверяла всех, что не испытывает никакой симпатии к красным кремлевским правителям, — и что же она стала делать? Она сосредоточила свои усилия на отделении России от Германии путем создания «колючей проволоки» из буферных дружественных государств, тяготеющих к Польше (71). Британия отнеслась к такой политике более чем одобрительно.
Британский истеблишмент, как обычно, прельстил французских политиков своей схемой оккупации России. [Премьер-министру] Клемансо предложили подписать сверхсекретное соглашение, по которому Британия обязывалась включить Францию в раздел самых лакомых кусков русской территории. 23 декабря 1917 года, через два месяца после ленинского переворота, договор был подписан Клемансо и британцами. Французские дивизии будут посланы для оккупации Украины, в обмен на что Клемансо были обещаны концессии в Бессарабии и в Крыму, а также и на Украине — на площади, превосходящей площадь самой Франции. Британцы затеяли эту щедрую аферу с единственной целью — отвлечь внимание от своих монопольных притязаний на нефтяные месторождения Кавказа и Персидского залива (72).
Так в декабре 1918 года, привезя с собой греческие и польские полки, французы бросили якорь в одесском порту. Однако после того, как они были крепко биты отрядами украинских партизан, французы в апреле 1919 года ретировались, не забыв предварительно потопить весь русский Черноморский флот, чтобы, как они утверждали, «он не достался большевикам» (73), и оголив при этом левый фланг Деникина (74).
В течение всей этой досадной паузы, получив удар в спину от французов на Черном море и от британцев на Каспийском, генерал Деникин продолжал упорно слать просьбы о помощи тем же самым державам, которые так и не удосужились ответить, так как были «поглощены» интригующими сюжетами мирной конференции (75). Но, несмотря на неудачу, Деникин смог в июне провести на юге мобилизацию — настолько успешную, что ради объединения России был готов перейти под командование Колчака. Он предложил этот план адмиралу, чем растрогал последнего до слез.
Белогвардейская Сибирь. Теперь обратимся к Колчаку. К маю 1919 года его наступление на запад через Уральский хребет стало почти триумфальным.
Белые, воодушевленные своими успехами, настоятельно требовали от англо-американцев официального признания. Последние, с трудом маскируя свое разочарование и недовольство, прибегли к следующей шараде из своего богатого арсенала, чтобы выиграть время: словно недоумевающие школьные учителя, они вскинули брови и обусловили официальное дипломатическое признание установлением в Сибири либерально-демократических порядков а-ля Керенский. Другими словами, для того, чтобы Британия поставила свою печать на документе об официальном признании его режима, белым было приказано провести земельную реформу, реформу избирательного права и т. д. — то есть весь тот набор институциональных актов, который удовлетворил бы британцев (76). Колчак естественно согласился, и союзники вежливо пообещали «рассмотреть этот вопрос», что означало: никакого признания не будет.
Но пока союзники не могли позволить себе роскошь пожертвовать Колчаком: золотой запас, находившийся в руках Колчака, превосходил 52,7 процента всего золотого резерва Банка Англии (77). Летом 1919 года более трети этих сокровищ была поездом доставлена во Владивосток, где восемнадцать иностранных банков, жаждавших получить свою долю в русских делах, учредили свои филиалы. После этого золото было либо продано на международных торгах в обмен на иностранную наличную валюту, либо исчезло в подвалах банков Иокогамы, Осаки, Шанхая, Гонконга и Сан-Франциско как обеспечение займов (79).
Колчак транжирил средства с королевской щедростью, но распутать сибирский клубок было «практически невозможно» (79). Почему?