Наша одежда превратилась в лохмотья. Почерневшее исподнее ветшало с каждым днём. В конце концов оно пошло на срочные перевязки для раненых. Солдаты сходили с ума, и обезумев с криками убегали в бескрайние снега, не разбирая дороги. После каждого нового боя от четырех до шести человек из батальона исчезало подобным образом. Степь мгновенно поглощала их. Думаю, никогда, ни на одном краю земли, столько людей не испытывало таких страданий.
Но, несмотря на это, они держались стойко. Общее отступление через бескрайнюю, всёпожирающую белую пустыню было бы самоубийством. Отказ Гитлера, пославшего к чёрту запаниковавших генералов, требовавших отступить на сто, двести километров, спас армию; об этом никогда нельзя забывать. В сорока-пятидесяти градусные морозы, в снежных бурях, сметающих всё на своём пути, чем могло закончиться это отступление? Большинство погибло бы в пути, как погибла армия Наполеона, которая предприняла отступление даже не в разгар зимы, а в октябре и ноябре, то есть осенью. К тому же Наполеон отступал по одной главной дороге, а нам пришлось бы отступать всем три тысячи километровым фронтом через степи, тонувшие в гигантской ледовой мистерии. Из сотен тысяч людей, увлечённых Наполеоном в отступление, выжило только несколько тысяч.
Что же тогда стало бы с немецкой армией, растворившейся в бескрайней снежной пустыне, в январе и феврале 1942 г., когда стояли самые ужасные морозы?..
Однажды, в январе 1942 г., чтобы просто наладить связь, нам понадобилось семнадцать часов, чтобы преодолеть четыре километра, лопатами и топорами расчищая проход в глубоком снегу. Единственный снегоочиститель, имевшийся на нашем участке фронты не смог проломить ледяные стены, несмотря на яростные усилия.
Но даже, если бы нам удалось ценой неимоверных страданий за две-три недели отойти на двести-триста километров, что бы это изменило? Разве в нескольких километрах от наших позиций было меньше снега? Разве там было теплее? Большая часть армии погибла бы во время отступлении. Оставшиеся оказались бы в ещё более плачевном положении, истощив этим усилием последние физические и моральные силы, и вдобавок к этому, понеся потери в необходимой для обороны технике, часть которой пришлось бы оставить на месте, а часть которой неизбежно была бы потеряна по дороге. Прав был Гитлер, а не его генералы. Важно было закрепиться любым способом, выстоять любой ценой. Перетерпеть, выдержать все испытания, но выжить! А в случае потери связи с тылами, наступать на врага, чтобы обеспечить себя едой и найти хоть какое-то укрытие от непогоды.
Русские, выросшие в снегах, были не только физически крепче нас и привычны к суровым морозам, но на протяжении веков научились выживать в этом ужасном климате. Они мастерски сооружали укрытия от холода, защищающие их куда надёжнее, чем жалкие и неуклюжие импровизированные убежища, построенные нами.
Некоторые их зимние лагеря напоминали полуподземные поселения монгольских племён. Низкорослые энергичные лошадки ютились среди этих крепких, коренастых вооружённых мужиков, с прищуренными от постоянного вида сверкающего снега глазами, со скулами, пожелтевшими от жира, которым они обильно смазывали себя, чтобы защититься от мороза. На ноги, обмотанные несколькими слоями теплых портянок, они надевали валенки. Их многослойная форма (телогрейки?) была со всех сторон непроницаема для северного ветра. Они жили так веками. И эта суровая зима не стала для них особым сюрпризом. Надёжно защищённые от враждебной природы они даже смогли перейти в наступление на севере и на юге.
Нам пришлось начать контрнаступление, чтобы вернуть потерянные степи. Мы вернули разрушенные деревни. Перед почерневшими стенами изб мы возводили брустверы из ледяных блоков. Километры снежного пространства разделяли наши очаги сопротивления. Враг просачивался повсюду. Рукопашные были ужасающими. 28 февраля 1942 г. в полуразрушенном селе под названием Громовая Балка, где наш батальон более восьми часов противостоял четырём тысячам наступающих русских, за один только день мы потеряли в ужасающей схватке, длившейся с шести часов утра до ночи, половину наших товарищей. Мы отчаянно бились среди горы замерзших лошадиных трупов, которые звенели как стекло при попадании в них пуль. Русские наступали плотными рядами, закутанные в длинные лиловатые шинели. Мы косили их ряды, без передышки накатывающие волна за волной.