— Нет необходимости национализировать немецкую промышленность, — уверенно говорил фюрер, — если можно национализировать народ Германии.
24 января Гитлер и Франц фон Папен встретились вновь. Фюрер чувствовал себя очень уверенно. Решительно всем в тот момент казалось, что нацисты — самая мощная сила в Германии. Хотя больше 37 процентов голосов в 1932‑м году они не собирали. Причем этот год стал переломным. Нацисты стали терять голоса. Именно в этот момент они получили власть.
Поддержка Гитлера была скорее выражением протестных настроений, нежели одобрением его программы. Лихие лозунги национальных социалистов нравились больше, чем призывы демократических сил к разуму и терпению.
25 января Гитлер вновь беседует с Гугенбергом — аграрное лобби, крупные землевладельцы твердо обещали поддержать Гитлера на посту главы правительства. Договорились: Гугенберг займется экономикой, генерал Вернер фон Бломберг возглавит рейхсвер, фон Папен станет вице–канцлером. Они все промахнулись, не понимая, с кем имеют дело.
Национальные социалисты были прежде всего борцами против всего западного. Многие немцы повторяли, что смертельно устали от навязанной Западом демократии, либерализма, власти плутократов (сейчас бы сказали олигархов) и бездуховности. Модно было говорить, что немецкая душа несовместима с капитализмом и страна должна идти особым, своим путем.
27 января рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер отправил начальника службы безопасности (СД) Райнхарда Гейдриха в Берлин с особой миссией — сформировать боевую группу на тот случай, если Гитлер пожелает взять власть силой. Правда, нацисты побаивались, что в таком случае генерал Шляйхер двинется на Берлин во главе армейских частей. Поэтому Гитлер приказал привести штурмовые отряды и СС в боевую готовность.
А может быть, нацисты сознательно распространяли слухи о возможности вооруженного противостояния, чтобы надавить на Гинденбурга. Теперь все зависело от президента.
28 января глава правительства генерал Курт фон Шляйхер подал в отставку. Президент Гинденбург вызвал к себе Франца фон Папена и попросил его еще раз, теперь уже предметно разговаривать с Гитлером о формировании нового кабинета министров.
Президент согласился назначить Гитлера канцлером. Ему казалось, что все предусмотрено: в новом правительстве бывший ефрейтор окажется под присмотром и контролем. После обеда Гинденбург пригласил к себе Курта фон Шляйхера, который понял, что его время истекло. Генерал Шляйхер продержался на посту канцлера всего пять недель. Произнес с обидой:
— Я нахожусь у власти так недолго, но меня предают каждый день.
30 января утром Гитлер принес присягу, стал имперским канцлером. Ему поручили сформировать правительство. Казалось, ловкая интрига Франца фон Папена увенчалась полным успехом. Нацистов вовлекли в правительство, при этом руки у них связаны, полномочия Гитлера ограничены. Кто–то из иностранных дипломатов даже назвал Адольфа Гитлера канцлером в наручниках…
Во время прощальной беседы уходящий канцлер Шляйхер внушал сменщику, что задача внешней политики Германии — союз с Францией и Россией. Гитлер самодовольно шепнул Герингу на ухо:
— Я все сделаю иначе.
Гинденбург утвердил правительство национального единства. Назначил фон Папена вице–канцлером и предупредил Гитлера, что будет принимать их только вдвоем. Помимо фюрера лишь два нациста вошли в кабинет — Вильгельм Фрик стал министром внутренних дел, а председатель рейхстага Герман Геринг — министром без портфеля.
Большинство членов кабинета были консервативными националистами. Русская актриса Ольга Чехова, которая жила в Германии, писала: «Адольф Гитлер был нужен национал–консервативным кругам как застрельщик, как барабанщик в борьбе с коммунистической угрозой.
Побарабанит–побарабанит, и его быстро уберут с политической арены. Такие рассуждения приходилось слышать довольно часто».
30 января один из редакторов газеты «Роте Фане» («Красное знамя»), главного органа компартии, уверенно говорил:
— Красный Берлин хранит спокойствие. Через три месяца и следа не останется от этого безобразия. Тогда придем мы. Придем и останемся. А ведь Гитлер был, может быть, единственным политиком, который до прихода к власти на каждом шагу кричал, что он сделает со своими противниками. Он заранее предупредил, что будет сажать и уничтожать… Ему не поверили: предвыборная демагогия! Но он не шутил.