— И что? Геликоптеры твои не такая страшная птица, Сикорский в Америке не может добиться чтоб они вообще нормально летали. Реактивные мины — тоже мне нашел невидаль. Реактивные Снаряды — у нас тоже есть. А что крепость французскую разворотили, то на войне и такая величина как везенье есть. Мы если что, весь народ поднимем и так двинем немцам, что до Берлина со всеми своими новинками полетят.
— Понятно. Разрешите идти? — встал Судоплатов.
— Иди, и мой тебе совет Павел Анатольевич, не мути воду. Сам знаешь, как это заканчивается.
В нашей истории это закончилось плохо. Судоплатов за все его заслуги в войне был реппресирован в 1953 году, отсидел пятнадцать лет, и только в 1992 добился реабилитации. А в этой истории, как говориться, надо-таки посмотреть.
Харьков. Харьковский паровозостроительный завод.
В это же время.
Инженер Андрей Мерницкий осматривал двигатель танка Т-34. «Не то, все не то. Надо дорабатывать многое менять. И Кошкин куда-то пропал прямо из санатория. Приходили из НКВД и интересовались им. Непонятно. Куда мог пропасть больной пневмонией человек с высокой температурой».
Операция «Волшебники» в рамках проекта «Призрак в доспехах».
Умирающего Кошкина самым банальным образом выкрали из больницы бойцы «Брандербурга-800», для них это была еще и тренировка. На двух вертолетах с дозаправкой в Польше, они ночью ориентируясь по приборам ночного видения. Добрались до больницы. Дежурная медсестра ничего не заметила так как спала. Вкололи конструктору Т-34 снотворное и погрузив на носилки доставили обратно к вертолетам.
А очнулся он уже в специализированной больнице.
Пригород Виттенберг. Частная больница под патронажем Гестапо.
Декабрь 1940 г.
Придя в себя Михаил Ильич обнаружил что он не в палате где заснул, а в какой-то совершенно другой, но тоже медицинской палате, но привело его в ужас то что все вокруг него и врач, и две медсестры говорят по-немецки, а когда в палату зашел человек в немецкой военной форме, он решил, что сошел с ума. «Ну вот, пневмония тоже не подарок, но еще и подвинуться разумом — это совсем плохо».
Однако видя, что он очнулся к нему быстро приставили офицера-эсэсовца, неплохо говорящего по-русски.
— Где я? — задал Кошкин первый вопрос.
— Вы недалеко от Берлина, точнее не могу сказать, — вежливо ответил тот, — вы как себя чувствуете? С вами хочет встретиться очень важный человек.
— Неважно, но сразу говорю — на вас я работать не буду.
— Пока речь идет только о вашем самочувствии.
— Нормально, зовите вашего важного человека, интересно, что он мне скажет.
— Думаю сейчас это преждевременно, вам нужен покой и лечение, — ответил переводчик и что-то сказал врачу по-немецки. Тот кивнул и медсестра сделал конструктору укол после чего он провалился в беспамятство. Так продолжалось четыре дня. Уколы, капельницы, прием пищи в виде каш в полубессознательном состоянии. А на пятый день Кошкин проснулся утром бодрым и не сказать что совсем здоровым, но с ясной головой. Пройдя утренней обход врачей, ему сообщили что, важная персона прибудет к обеду. Кошкин ждал кого угодно, но когда в его палату вместе с охраной вошел Адольф Гитлер, он офигел.
— Здравствуйте, как вы себя чувствуете, господин Кошкин? — задал вопрос фюрер. А конструктор был так ошарашен, что удивленно спросил:
— А откуда вы знаете русский язык?
— Просто решил выучить. Между нашими странами много общего и одновременно разного. Поэтому занимался с преподавателем. И, кстати, как вам мой русский?
— С акцентом, но речь правильная, — автоматически ответил Кошкин, все еще не придя в себя от такой сюрреалистической картины. Его больного в палате навещает сам Адольф Гитлер. Но чувство реальности быстро взяло верх. За это время Гитлер выпроводил охрану и остался один на один с конструктором.
— А знаете, господин Кошкин, вы ведь мой личный враг, — усмехнувшись сообщил он.
— И чем же я вам так успел насолить? — в чем чем, а в мужестве конструктору танков отказать было нельзя, он и с грозными советскими военачальниками ругался, — вроде женщин не уводил, жалоб и доносов на вас на писал.
— Верно, — усмехнулся фюрер, — но вы конструктор танка Т-34.
— А так за это? Но опять непонятно. Я же не один его конструировал. Или вы мне решили устроить показательный расстрел, чтоб никто больше его не дорабатывал? Так не получиться. Найдутся люди и после меня. К тому же я сразу предупреждаю, что на вас работать не буду.
— А вы мне не нужны, — окатил его как из ведра холодной водой фюрер.