— Все это у вас прекрасно получается, а как же «экскаваторная выставка» и его высказывание «пидорасы» в адрес художников? — не унимался Виктор.
— Может лучше спросить у самого Никиты Сергеевича? — подмигнул ему Николай Петрович.
— Как? Портал в другой мир я могу открывать, но во времени… — развел руками Виктор, показывая, что отказывается от этой затеи.
— Не надо никуда ничего открывать, — снисходительно заметил Николай Петрович, — ведь Хрущев не только встречался с людьми на «пенсии», но и писал воспоминания. Вот их и посмотрите. Там он объясняет, что просто не понимал этого вида искусства, и не называл художников гомосексуалистами, просто слышал это слово и оно у него ассоциировалось с «идиотами», а вернее по деревенской привычке с «мудаками», но этож матерное слово, вот он и решил «интеллигентностью» похвалиться. А в результате вышел казус. Я и сам честно говоря не люблю весь это абстракционизм. Взял нарисовал квадрат закрасил его и ты гений, а я вот возьму и круг нарисую, я что, тоже гений? Хотя в живописи ничего не понимаю и рисовать абсолютно не умею.
— А вот поясните мне национальный вопрос, — не сдавался Виктор, — Сталин ведь, и не он один, все ратовали за дружбу народов и за интернационализм.
— Во-первых Сталин был хорошим политиком, этого не отнять, — назидательно ответил Николай Петрович, — а во вторых он на людях говорил хорошие слова и лозунги, а на местах, то есть к конкретному человеку применялись совсем другие установки «для служебного пользования», или вообще — «секретно». На людях говорил «Сын за отца не отвечает», а в действительности в личном деле сына репрессированного стояла запись, причем на первой странице «Внимание! Сын врага народа». Интернационализм говоришь? Вспомни фильм «Свинарка и пастух». Кавказец и русская женщина. Заметь именно так, а не наоборот. И нет ни одного фильма, чтобы ситуация складывалась наоборот. То есть вопрос кто кого имеет отпадает. А после войны? Он хорошо знал, что горские народы и славянские, совершенно разные по менталитету. Поэтому он ничуть не сомневался отправляя целый народ, чеченцев, крымских татар, в Среднюю Азию. Правильное между прочим решение. Потому что иначе он получил бы мощное партизанское движение по всему Кавказу, а там и уже около его любимой Грузии. А теперь представь ссылку народов. «Понаехали тут!», — тебе покажется детской сказочкой, по тому как встретили кавказских и крымских «беженцев» в Средней Азии. Почему они, эти «ссыльные народы» сразу как можно было вернулись на родину? Потому что в ссылке, коренные народы думаешь были рады приезжим? Это у нас хоть черт с рогами приедет и будет спокойно жить, а у них чужаков не любили. Вот поэтому они и ненавидели Сталина. И самое интересное реакция «общественности», народ-предатель, понимаешь — весь народ, от стариков до младенцев. И — это печатали в газетах и «бурно одобряли» рабочие и крестьяне. Западная пресса тихонько молчала в тряпочку. Но самое жуткое, то что он понимал, что если русский национализм пойдет в гору, то им всем придется несладко. Ой как несладко. Недаром в той же Чечне до сих пор помнят генерала Ермолова, он с чеченцами не церемонился. А вот мы его не помним. За семьдесят лет советской власти из нас начисто выбили не только национализм, а дух единого народа. Второе, Сталин понимал, что без русских, вся эта кавказская и азиацкая братия продержится недолго, скатятся обратно в средневековье, а там и до распада Союза недалеко, что у нас и произошло. Вот и ехали русские специалисты, строили заводы, обучали местных. Но самая главная ошибка — оставались там жить. А ты представь, чтобы было, если бы они этого не сделали? Англию потеря внешних колоний особо не задела. Они уже получили много с них, и там не было их населения, только управленческий персонал, который они эвакуировали. Для справки, после ухода англичан в Индии не было построено ни одной железнодорожной ветки. И поищи в Интернете фото их поездов, старые, поэтому у них часто случаются отказы, потому что технику некому обслуживать. И как едут там, тоже посмотри — как у нас в гражданскую, на крышах вагонов, на подножках. Но вернемся к нашим в Средней Азии, нас подобная ситуация очень задела, потому что мы русские, поддались на все эти призывы и пошли поднимать промышленность считай наших колоний. А азиаты поступили умно, сначала на начальственные должности назначали своих, а специалистами обходились нашими. А нашим деваться некуда, куда распределили после института, туда и поехали. И строили промышленность. А после перестройки власти просто продали все на металлолом, и на этом в Средней Азии промышленность закончилась. А нашим пришлось буквально бежать в Россию. Потом их князьки поняли свою ошибку, но русские уже выехали, а своих специалистов нет. Поэтому стали приглашать немецких, американских, и других специалистов, потому что русские просто отказывались к ним ехать. И это не обида, просто здравый расчет. Они уехали, нашли себе место, так зачем возвращаться.
— А Грузия?
— Ты помнишь они с нами воевать хотели? Их, мягко говоря нелюбовь к нам еще с тех времен идет. Грузины были привилегированной нацией. Дотации в республику текли рекой. А потом прекратились, когда к власти пришел Хрущев. А грузины, это такая нация, что работать не привыкли. Выживают только из-за климата в их республике. Промышленных предприятий, заметь, у них практически нет. Потому что Сталин хотел сделать из нее «цветущий сад», который бы все остальные нации обслуживали. А грузины снимали сливки. Вот в этом основная причина ненависти грузин к Хрущеву. И как воины — дерьмо. Лермонтов еще писал в стихах «Грузины робкие бегут». Чечены, когда их наши прижали, в Грузию ломанулись. И никто их не остановил. Опять же война с Осетией. Даже при помощи НАТО, не сумели одолеть.
— Да, хорошо, поговорили о национальных вопросах. Но все-таки у меня есть еще вопрос. Прибалты. Отчего они нас так не любят?
— Знаешь, Виктор, я тоже этого сначала не понимал. По молодости я часто отдыхал в Прибалтике, причем посетил и Таллинн, и Вильнюс, и Ригу. И как-то я уже немного приняв «на грудь» в кафешке, а за одним столиком со мной сидел старый литовец. Обратился к нему с таким же вопросом. Он немного подумал, потом спросил кто я и откуда. Узнав, что просто отдыхающий из Москвы. Как-то свернул разговор, но меня тянуло поговорить, тогда я и ляпнул ему, что я сын врага народа. После этого беседа проходила уже вполне, если не дружелюбно, то нормально. Во-первых, мы все-таки оккупировали, именно оккупировали эти государства. А как назвать ввод войск и установление своей власти, и в конце присоединение территорий в другом государстве? И не важно под какими лозунгами. Напомню, русских в Прибалтики тогда почти не было. Только те кто бежал туда после революции. Вот как бы ты себя чувствовал, если бы Америка, или Китай ввели на территорию России свои войска и объявили наши земли своими провинциями или штатами? Вот и им такое не понравилось, а еще национализация и коллективизация в новых землях, чтобы было, как везде в СССР. И еще — переселение русских в Прибалтику, чтобы разбавить местное население, «идеологически правильным». «Самое жуткое, что вы принесли нам, — так сказал мне литовец, — это отсутствие закона и правосудия. До этого все процессы у нас были открытыми. Человеку предъявляли обвинения, и назначали наказание, если суд считал его виновным, а все кто хотел мог посетить процесс и даже принять в нем участие. Иногда решения суда отменялось под силой как сейчас говорят общественности. А тогда простых жителей, решивших что приговор не соответствует истине, и обращавшимися в вышестоящую инстанцию. Но когда пришли вы, то людей стали забирать ночью. И они просто исчезали. Процессы были закрытыми, или их просто не было. Мы даже не могли понять за что осуждают того или иного человека. Любые вопросы встречали хамский ответ или еще хуже — физическое насилие. То есть часовой у комендатуры или посылал нас матом, или ударял прикладом в живот. От начальников мы тоже ничего добиться не могли. Слышали только «Это не ваше дело!», или «Мы разберемся!», и мы понимали, все это отговорки, а особо настойчивым просто угрожали «Ты что? Магадан решил посмотреть? Могу устроить!». Второе что нас поразило — это ваше хамство и пьянство. До войны у нас не принято было появляться пьяными на улице, неподвыпившими. А именно пьяными, когда шатает из стороны в сторону, а человек не может нормально говорить. Это примерно как у вас справить малую нужду в общественном месте. О хамстве я скажу отдельно. Даже если стоит очередь, люди обращались к друг другу уважительно. Никто не лез без очереди. Я говорю не о магазинах. Там очередей не было. А о различных учреждениях. Ваши люди начинают возмущаться, кричать и угрожать. А чиновники ведут себя ни чуть не лучше, у нас даже отказ просьбы или жалобы звучал спокойно и вежливо, а у вас, как будто рявкнула собака и закрыла дверь в будку. Третье — воровство. Причем самое наглое и нахальное. Знаете почему молочники у нас перестали ездить после вашей оккупации? Потом что нам никому в голову не придет стащить у соседа бутылку молока или просто пустую бутылку. В результате сначала возникали ситуации, вроде бы смешные, но от которых потом стало грустно. Люди предъявляют претензии молочнику, что нет заказанных молока или сметаны, а тот уверяет их, что всем все разнес. И тем непонятно, потому что они этого молочника знают не один десяток лет, и тому — тоже, потому что он их тоже знает как нормальных, добропорядочных граждан. Только через несколько дней, когда одна семья встала слишком рано — выяснилось, что это дело их русских соседей, живших с ними на одной улице, между прочим, в домах репрессированных людей. Мы этого просто не понимали. Обеспеченные люди, а чаще их дети таскают молоко не от голода, а просто так. К тому же и языковой барьер. Это тоже добавляло непонимания и отчужденности. Поймите правильно, в чужой монастырь со своим требником не ходят. А вы пошли. Так чему вы удивляетесь, когда видите от нас презрение и непонимание. Поэтому и встречали немцев как освободителей, потому что ваши власти за год правления такого наворотили, что нам и немцы показались благом. Мы конечно понимали, что они тоже захватчики, но при них не было такого режима и порядков как при советах.