— Куда теперь? — после обеда, а пообедали мы в номере спросил меня Ганс. Я положил в сумку свой ноут, и подумав ответил, — а давай к тебе, хочу посмотреть как обычные немцы живут. Ты ведь недалеко отсюда живешь.
— Да, но…, - смутился он, — я все-таки на работе.
— Ну и прекрасно, твои прямые обязанности, — усмехнулся я, — так до тебя далеко добираться?
— Если на машине, то полчаса, а если на трамвае, то час. Я с семьей живу на окраине. Там жилье дешевле. Но сейчас дома только мать, отец работает на почте и будет вечером. Младший брат вернулся из школы, уроки наверно делает.
— Вот и прекрасно, поехали. Вызывай машину, только без мигалки, — он улыбнулся, но шутки не понял.
— Что такое мигалка?
— В нашем мире — специальный фонарь, мигающий при движении. Ставится на машины высокопоставленных чиновников.
— У нас их точно нет, но мне надо позвонить, — и он вышел из номера. Машину подали быстро. Мы уселись на заднее сидение, мой переводчик назвал адрес, а я открыл ноут, перекачал туда фотки, такая уж у меня привычка, не очень надежные эти карты памяти. А копии не помешают. Потом смотрел в окно, фотографировать не стал. Качество плохое получается. Просто смотрел на здания, людей, встречные машины. Доехали мы действительно быстро. Даже наверно меньше чем за полчаса. При том, что по московским меркам машина просто ползла, да привык я к другим скоростям, а так удобно, не трясет. Вышли перед большим шестиэтажным домом.
Берлин, Теминштрассе, дом 24.
Тем же днем.
Зашли в подъезд, поднялись по лестнице. Чисто, опрятно, и главное никаких надписей на стенах в подъезде и лестницах. Ганс достал ключи и отпер дверь, жестом приглашая меня войти. Маленькая прихожая, плавно переходящая в кухоньку, две двери. Вдруг одна открылась и навстречу нам выскочил паренек и что-то быстро стал говорить Гансу. Ага, это я как понял его младший брат. Тот что-то сказал ему, и младший скрылся обратно.
— Мой младший брат Вильгельм, — объяснил Ганс, — русского языка он не знает, родился уже здесь, в Германии. Сейчас ему тринадцать.
— А что он хотел?
— Как всегда, сбежать играть с другими мальчишками, не сделав уроки.
Я потоптался на месте, но тут из другой двери вышла женщина. Она как я понял поздоровалась с Гансом и спросила, посмотрев на меня.
— Моя мама, Марта Фридриховна, — представил мне ее на русский манер Ганс.
— Здравствуйте, рады вас видеть, — с сильным акцентом и явно вспоминая слова поприветствовала меня мать этого семейства.
— А это мой друг из России, — в свою очередь представили меня.
— Проходите, — она показала на открытую дверь. Я вошел, а Ганс попросил не мешать нам и его мама ушла на кухню, после чего он прикрыл дверь. Я огляделся, довольно большая комната, стол, за которым наверно вечером собирается все семейство. Вместо телевизора на тумбочке радиоприемник. В углу большая двуспальная кровать. Кожаный диван. Под потолком скромная люстра.
— Здесь живут родители, в другой комнате мы с братом, — объяснил Ганс. Я уселся на диване, а Ганс на один из стульев, отодвинув его от стола.
— А если жениться надумаешь?
— Теперь моя зарплата позволяет мне снимать квартиру и жить отдельно. Но девушки у меня пока нет.
— А эта? — я обвел рукой вокруг.
— Тоже снимаем. Поначалу, когда только переезжали было трудно. Ютились все в одной комнатушке, да и безработиться тогда была высокая. Потом постепенно наладилось. Я не так много в школу ходил, сколько подрабатывал, чтобы помогать семье. А вот Вильгельм уже два раза ездил в летние лагеря, очень там ему понравилось. Научился кататься на велосипеде. Я например недавно научился водить машину, а ездить на велосипеде так и не умею. Он часто по этому поводу надо мной подшучивает. На рождество родители хотят купить, но не знаю, дорого. Но через год, наверняка.
— В летние лагеря он ездил по линии Гитлерюгенда?
— Конечно, все летние лагеря финансируются централизованно, путевка бесплатная. Но только для рабочих и госслужащих. Те чьи доходы больше, определенной планки — должны платить больше. А крупные промышленники и бизнесмены, имеющие детей, так вообще обязаны отдавать часть прибыли на детские летние лагеря.
— И чем они там занимаются?
— Играют, ходят в краткосрочные походы, учатся плавать, если рядом есть водоем и погода теплая. На велосипедах катаются.
— А дети богатых детишек никак не притесняют детей рабочих?
— А чем их там притеснять? — удивился Ганс, — форма в летнем лагере одинаковая, три комплекта. Стирают они ее сами. Из личных вещей брать что-либо кроме продуктов обеспечивающих гигиену — нельзя. Да и если ты один сын богатых промышленников в отряде, и начинаешь задираться — тебе быстро объяснят кто ты здесь. И вожатые не помогут, наоборот, летние лагеря служат закреплению характера наследников промышленной и политической элиты. Знаете их лозунг?. «Здесь все равны, но если ты хочешь показать, что ты лучше и достойнее — покажи».
— Сурово, — заметил я.
— А иначе никак. Ребята из богатых семей начинают понимать детей фермеров и рабочих, а те — их. Бывают конечно драки, но куда же мальчишкам без них. Но в итоге часто возникает дружба, которой нет дела от социального неравенства. А это очень важно. Наши аналитики просчитали что потом подобные отношения очень пригодятся.
— Понятно. Слушай, ты вот что мне объясни, почему у вас в подъезде чисто и надписей на стене нет?
— Мы живем в добропорядочном квартале. В бедных кварталах конечно грязно, но порядок стараются поддерживать. Что касается надписей, то за этим и за чистотой в доме обязан следить домовладелец. Мы же платим ему за аренду.
На этом нашу беседу прервал брат Ганса. Он открыл дверь и бесцеремонно что-то заявил.
В ответ старший брат кивнул и коротко ответил.
— Погоди, — обратился я к мальцу, он не понял, но остановился в дверях, я обратился к Гансу, — а можно побеседовать с этим гитлерюгенцем?
— Пожалуйста, я буду переводить, — ответил он. Вильгельм, когда узнал, что с ним хочет поговорить друг брата из России удивился, но послушно сел на стул и приготовился отвечать на вопросы. Для начала спросил как он отдыхал в летнем лагере и что ему больше всего понравилось. Ответил, что походы и езда на велосипеде. А так же прыжки с вышки. Нет, не парашютной, а просто они прыгали со второго этажа. В то время как их товарищи держали внизу натянутый брезент. Сначала было страшно, а потом так понравилось, что очередь выстраивалась.
«А что, все правильно, ведь и практическая польза есть, так они учатся спасать людей при пожаре до приезда пожарных», — подумал я.
— А ты куришь?
После этого вопроса Вильгельм посмотрел на меня как на идиота. И решительно ответил «Нет». Но я решил немного «поиздеваться» над ребенком.
— Выпиваешь? Хотя бы пивка? — после этого вопроса, брат Ганса уже с опаской смотрел на меня, видимо решив, что его брат привел в их дом сумасщедсшего.
— А как относишься к наркотикам? — и вот тут последовал ответный вопрос, который меня просто умилил «А что такое наркотики?». Здесь уже вмешался Ганс.
— Виктор, может хватит? Поймите, я читал о вашей молодежи, но у нас тут все по другому.
— Хорошо, но еще один вопрос задам, — не смог удержаться я, — Вильгельм, у тебя есть девушка?
— Виктор! — уже не смог скрыть свое недовольство Ганс, — ему всего тринадцать лет. Подумайте, а потом спрашивайте!
— Ладно, ладно, понял я все, — усмехнулся я, доставая из сумки ноут, — спроси его любил ли он мультфильмы? А то действительно неудобно как-то, начал выспрашивать, вот и получит моральную компенсацию.
— Виктор, у вас сверхсекретная техника, а вы хотите показать ее ребенку! — забеспокоился Ганс.
— Его, что за это расстреляют? Ведь нет? Просто покажу ему «Ледниковый период» у меня как раз многоязыковая DVD версия есть, первую часть, пусть потом рассказывает. Он же не побежит в английское посольство. А фильм скоро должны выпустить ваши. В мультфильмах артикуляция практически отсутствует, поэтому никто не сможет понять на каком языке изначально говорили герои.
Сам Вильгельм теперь уже с интересом наблюдал за странным прибором который достал из сумки русский. Включил его, немного подождал, делая какие-то странные манипуляции руками, потом поставил на стол, и пригласил Вильгельма посмотреть фильм. Он сначала подумал, что русский смеется над ним, но потом, когда на маленьком экране увидел цветную картинку, он понял, что с ним не шутят.
— Я специально промотал немного вперед, чтобы название компании и начальные титры он не увидел, — сообщил я Гансу, потом дал наушники Вильгельму и сняв с паузы, запустил фильм. Мальчишка сразу же весь ушел в просмотр. А мы с Гансом начали неторопливую беседу, в основном он рассказывал о своих друзьях и знакомых. Но не прошло и десяти минут, как в дверь позвонили. Ганс на секунду напрягся, но потом спокойно пошел открывать. Понятно, чужих сюда наружка не пропустит, значит придти могут только свои.
— Видимо отец так рано с работы пришел, — пробормотал на ходу Ганс. Но в квартиру вошел не отец, а девочка возраста примерно Вильгельма. Она что-то резко и недовольно высказала Гансу.
— Что она говорит? — спросил я.
— Спрашивает где Вильгельм, и почему он не пришел на запланированную встречу.
— Ого, а говоришь у него девушки нет, — с усмешкой заметил я.
— Она его подруга, повторяю, подруга. И ничего больше, они действительно дружат как лица одного пола. И поймите меня правильно Виктор. Эта девочка еще ребенок и она может и знает о межполовых отношениях, но не интересуется ими. Она действительно подружка Вильгельма, в нормальном смысле этого слова.
— Да, ладно, не собираюсь я же из развращать, — возмутился я и заметил, — а вот фильм заново придется пускать, — но тогда как обойдись наушниками одними для двух людей я не знаю. Впрочем, есть идея.
Я выключил фильм к великому огорчению младшего брата Ганса. И он что-то очень строго выговорил своей подружке. Так сразу же стушевалась, и приняв обличие скромной невинной девушки села на самый край дивана. Она вела себя очень тихо, но ведь общая тайна объединяет? И естественно Вильгельм подсел рядом с ней что-то объясняя. И настроил наушники не на стерео, а на стерео в каждый наушник. Короче полный звук в каждый динамик. Эффект не такой как на стерео, но здесь и так сойдет. После чего просто отсоединил два наушника, от общего держателя. С китайскими наушниками, это очень легко. Просто надо понять принцип как они собираются. Потом отмотал фильм с начала пригласил обеих ребят и снова запустил. Эх, где мои тринадцать лет… Хотя думаю, ничего хорошего из этого бы не случилось. А эти сидят вместе прижавшись к друг другу и все внимание в экран ноутбука.
А мы с Гансом продолжили наш разговор. Выяснилось, что эта девочка подружилась с его братом два года назад, когда они сюда переехали. С тех пор они дружат.
— Знаешь, Ганс. Я тебе одно скажу. Твой брат попал.
— Не понял, куда попал? — изумился он.
— Не куда, а во что. Если ничего экстраординарного не случиться, то сначала она будет его невестой, а потом и женой. Ты видел как она вошла? Ты видел как она общалась с твоим братом? Девушки полагаясь на свою интуицию ищут себе мужей. Так вот, она уже нашла. Просто не подозревает об этом. Заметь, она уже общается с ним как со своим мужем. Не хватает только мудрости жизни, но это дело наживное. С другой стороны век живи, век учись, дураком помрешь.
— Не я все-таки не верю, что они станут молодоженами, — ответил Ганс.
— Будущее покажет, — усмехнулся я. Когда закончили смотреть фильм через Ганса попросил их не распространяться о фильме среди друзей и знакомых. Вроде того это пробная версия, а премьера будет потом. Детишки покивали головами, но он им не поверил. И еще, я их сфотографировал на свой цифровик. Оба сидят на кожаном диване. Держатся за руки и улыбаются. На то время они действительно были просто друзья. А вот после, через двадцать лет, улыбающийся герр Мильтнер, показал своим детям, девочке и мальчику, первую фотографию их с мамой. Черно-белая, сидит два подростка на кожаном диване и улыбаются. Надо ли говорить, что после моего фото, им отдали фотографию, но с требованиями того времени.