— И русские опять пойдут на наши пулеметы и танки с винтовками? — спросил Гудериан.
— Но тогда погибнет меньше наших солдат, — возразил Кейтель, — и их кстати, тоже. Видя что они ничего не могут противопоставить нам, они либо отойдут, либо сдадутся в плен.
— Вы что ничего не читали из материалов Геббельса? — взъярился фюрер, — они пойдут и на пулеметы и на танки с голыми руками!
— Тогда какой выход? — спросил фон Брахулич.
— Простой, — сказал, сидевший в сторонке Мюллер, — мы объявляем войну. Даже дадим им время: сутки или двенадцать часов. Сразу после этого у русских начнется бардак. А если подключатся наши диверсанты, то все упроститься. У нас прекрасная разведка и взаимодействие частей. Вот этот козырь мы и используем. Ничего особо не меняется. Мы усвоили все уроки Испании, Польши, Франции и Англии, а русские после финской кампании так ничего и не поняли. Даже форму не сменили.
— Не хочется воевать с самоубийцами, — поморщился Гудериан.
— Они не самоубийцы, просто заиделогизированные до невозможности люди, — ответил Мюллер, — я их очень хорошо изучил, и поверьте, мне их даже в чем-то жалко.
— Не замечал в вас раньше сентиментальности, — усмехнулся Гейдрих, его элитные части СС уже успели прославиться крупными военными победами над французами.
— Что с военнопленными? — задал очередной вопрос Гитлер, — нам же всю эту ораву кормить придется!
— Нормально, мой фюрер, — ответил Гот, — сборные казармы на летнее время, и работа по восстановлению разрушенных зданий коммуникаций, также восстановление структуры управления. Весь проект лагерей я уже представил в главное аналитическое управление. Они одобрили его. Если победим, как планируют наши аналитики, за два-три месяца, то распустим их по домам и все. Продовольствия хватит.
— А откуда вы его возьмете? — удивился Гитлер.
— Купили в Аргентине. Так же придется кормить русских крестьян, или как их там — колхозников. Если начнем до посевной.
— Может тогда начнем после посевной? — предложил Клейст.
— Нет, не успеет утрястись система управления. Все равно урожай будет потерян.
— А как насчет операции «Гроза над Москвой»? — спросил фюрер. Операция предусматривала уничтожение Сталина и ближайшее его окружение.
— Если проводить сейчас, то вполне выполнимо, — ответил Мюллер, — но именно сейчас это бессмысленно. Да, люди будут растеряны, у них будет дискомфорт. Но после нашего нападения, обязательно найдется лидер из «второго эшелона» власти, вокруг которого сплотятся люди и мы получим второго Сталина. А вот когда мы начнем войну, это может стать одним из решающих психологических факторов. Но как тогда добраться до Сталина, я не представляю, даже нашим спецподразделениям это может оказаться не под силу. История уже сильно изменилась.
— Тогда так и поступим, — подвел итог Гитлер, — подготовка, объявление войны, затем устранение высшего советского руководства, и потом действуем по плану Николая Петровича. Дата объявления войны — 16 мая. Собственно все до этой даты происходило как и у нас до 22 июня. Ложные сообщения о нападении, «точные» даты дружественных разведок. А потом немецкий дипломат утром, предварительно запросив аудиенции, вручил Сталину ноту с объявлением войны.
Западная граница СССР. Аэродром.
Май 1941года.
Рядовой Иван Виткин стоял на посту и радовался жизни. Весна, птички поют, а в воскресенье увольнительную обещали. Правда были все эти слухи о надвигающейся войне с Германией, но парню призванному с завода и имевшему семь классов образования в это как-то не очень верилось. «Пусть только сунуться, эх хороший фильм им недавно показали, и название правильное «Если завтра война». Вот если она завтра начнется мы фашистам так вломим, что мало не покажется. У нас же одних истребителей на аэродроме пятьдесят штук. Взлетят сталинские соколы, и хана всем фашистам. Вот хорошо вчера на полит информации товарищ комиссар рассказывал, все наши летчики просто молодцы. Но есть и те что льют воду на пропагандистскую мельницу мировой буржуазии. Миронов например говорил, что немецкие самолеты лучше наших. И что с ними нам не справиться. Чушь это все, зато у нас летчики отважней и лучше подготовлены. Этого парня, Миронова потом особист арестовал. За контрреволюционную пропаганду. А еще при обыске у него нашли самодельную модель немецкого истребителя. Значит точно шпион. Он еще пытался объяснить что это для выявления слабых мест немцев, но ктож этому поверит. Особист, когда эту модель увидел, даже улыбнулся, не каждый день вражеского агитатора и шпиона ловишь. Да, правильно, товарищ комиссар, Абрам Соломонович говорил о бдительности и классовом чутье. Из их взвода вон тоже один вредителем оказался. Ночью в ангаре что-то с двигателем делал, говорил, что починить хотел, он на гражданке механиком был, машины действительно чинил на раз. Но этож самолет, не машина, а может он наоборот двигатель попортить хотел. Этот самолет очень часто ломался, и он утверждал, что знает причину поломки. Но днем служба, так он ночью. «Ничего там разберутся», — ответил особист, и оказался прав, у парня иконку нашли и крестик. А хотели в комсомол принимать, такой хороший механик, а оказался вредителем. Эх, жаль что так получилось, как на гармошке играл и пел — заслушаешься. Но что поделаешь, если даже комдивы контрреволюционерами и шпионами оказываются. Вот так и думал рядовой, стоя на посту и не подозревая, что война уже началась.
Белоруссия, Украина, страны Прибалтики. Начало войны.
Май 16 1941 г.
При объявлении войны, бардака в СССР было в этой истории намного больше. Надо отдать должное, отчасти в этом постарался «Брандербург-800». При помощи новой компьютерной техники, он не столько разрезал линии связи, а больше подключался к самим линиям и голосами военачальников отдавал приказы нужные немцам. Захватывали штабы, причем всех военачальников пленили, и отвозили в оккупированную Польшу или просто уничтожали. Никто не понимал что происходит и что надо делать. Уже в первые сутки создалось пару «котлов» в которые попали советские войска. Но еще у рядового состава и населения была иллюзия, что сейчас «мы им так врежем, до границы покатятся». Надо отдать должное новой немецкой политике, те сначала предлагали сдаться, а потом обрушивали шквал огня на отказавшихся. Нормально, свои солдаты всегда дороже, чем солдаты противника. Вот только в Российской империи, СССР, России, вопреки западным установкам, что расходным материалом считается техника, у нас расходным материалом всегда были люди.
Белоруссия. Склад 24 дивизии РККА.
Май, 17, 1941 г.
— Куда, куда прешь! — закричал часовой на воротах и вспомнив о винтовке направил ее на грузовики, подходившие колонной к его части, потом вспомнив, что винтовка не заряжена, передернул затвор и уже согласно уставу закричал:
— Стой, стрелять буду!
Колонна давно остановилась, и из первой машины вышли, командир и комиссар.
— Рядовой! — рявкнул командир, — начальника склада ко мне, живо.
— Так не могу! — растерялся часовой, в такие обычно ставили крестьянских парней, призванных в армию, более умные работали непосредственно в части, — и пропуска у вас нет.
Но ему повезло, вышел сам начальник части, ему уже сообщили о начале войны, и он старался хоть свою часть удержать от творящегося бардака.
— Капитан Сурько, зачем приехали?
— Лейтенант Малютин, прибыли для получения патронов и гранат. Вот предписание, — и он протянул начальнику складов листок.
— Лейтенант, — начал заводиться капитан, — вы уже четвертые приезжаете ко мне. У меня артиллерийский склад: снаряды, мины, все различных калибров, полный набор, но патронов у меня нет, те единственные отданы охранению. Да кто такой умный вас присылает?
— Еслиб знать, смотри на бумагу капитан, прислана из штаба, вестовым.
— Вроде все нормально, согласился с ним капитан, — может со штабом связаться?
— Со штабом связь пропала час назад. А у вас как?
— Так же, не могу связаться ни по телефону, ни вестовыми. Отправил два часа назад, до сих пор не вернулся.
— А где еще есть патроны, я вытребоваю, под свою ответственность, — спросил лейтенант, доставая из планшета и раскрывая карту.