По воспоминаниям Хойслера, в Мюнхене им пришлось нелегко. Гитлер быстро истратил все свои деньги. Работы они не нашли. Гитлеру снова пришлось рисовать видовые открытки. Активный и находчивый Хойслер попытался ими торговать, но прибыль оказалась мизерной. Они нередко голодали и брались за любые заказы. Например, изготовили для расположенной поблизости молочной лавки таблички и ценники: «Простокваша», «Закрыто», «Скоро буду» и т.п. Хойслер, обладавший ремесленными навыками, пытался делать рамы для картин.
Контакты с Веной и товарищами по общежитию быстро сошли на нет. Хониш вспоминает: «Почта из Мюнхена пришла два или, может быть, три раза. Потом он долго не давал о себе знать».
Ида Хойслер, напрасно ожидавшая хоть какой-нибудь весточки от сына, в конце концов обратилась к Гитлеру с просьбой написать ей, как дела у Рудольфа. Он ответил письмом на двух страницах, стараясь её успокоить. Сохранилась фотография фрагмента этого письма — нижней половины первой страницы. Вот что можно прочитать:… всех возможных усилиях найти более или менее приличное место здесь для него будет не так трудно, даже проще. В Германской империи, с её пятьюдесятью городами по сто тысяч жителей в каждом и активной торговлей по всему миру, гораздо больше возможностей устроиться, чем в Австрии. Я уверен, ему не стоит жалеть, что он оказался здесь, даже если он не сможет пробиться, ведь в Австрии ему пришлось бы ещё хуже. Но я не думаю, что так случится. В государстве…[1516]
По этому фрагменту видно, как изменилась манера письма Гитлера за годы, проведённые в Вене. Орфографических ошибок больше нет — видимо, в результате усердного чтения.
Молодые люди вместе открывали для себя Мюнхен. Позже Хойслер со смехом рассказывал, как однажды в пивном зале «Бюргерброй» они услышали, что люди за соседним столом ругают Австрию. Гитлер в гневе вскочил, вмешался в разговор и стал её защищать. Хойслер, который достаточно наслушался гитлеровских тирад против Австрии, удивлённо спросил, с чего тот вдруг изменил своё мнение. На что Гитлер ответил: он, мол, австриец и имеет право критиковать свою страну, но чужакам, ничего о ней не знающим, такое непозволительно.
Сходной оказывалась его реакция и в последующие годы, если слушатели демонстрировали неосведомлённость в том, что касалось сложной организации многонационального государства Австро-Венгрии. Так, в 1942 году он заметил: Люди родом из старой империи нисколько не разбираются в национальном вопросе. Они выросли, окружённые облаком глупости. Совершенно не представляют себе, какая проблема эта Австрия! Не осознают, что речь здесь идёт не о едином государстве в нашем понимании, а об ужасной мешанине! У Австрии не было дивизий, у неё были чехи, хорваты, сербы! Святая простота, бестолку им объяснять![1517]
Хойслер был человеком куда более энергичным и уверенным в себе, чем Кубичек. Со временем он всё больше сопротивлялся старшему товарищу, не желая терпеть его страсть доминировать, его приступы вспыльчивости и претензии на правоту. Выслушивать ночные монологи Гитлера он тоже устал. Позже Хойслер рассказывал родным, как сложно было прервать поток речи Гитлера, брызжущего слюной. Он пытался остановить друга такой присказкой: «Ади, ну, хватит плеваться, а то зонтик принесу!»
В 1952 году мюнхенские соседи двух приятелей рассказали об их частых ссорах журналисту Томасу Орру, и тот в «Нойе Ревю» впервые упомянул имя Хойслера, неизвестного до той поры друга Гитлера. Написал, как Хойслеру хотелось спать, «а Гитлер сидел до трёх-четырёх утра при свете керосиновой лампы над толстыми книжками». Ещё они, мол, ругались из-за политики, ведь Хойслер якобы был социалистом[1518]. Дочь Хойслера рассказывала, что её 60-летний отец впал в ярость, прочитав эту статью, поклялся и впредь не рассказывать ничего о своих отношениях с Гитлером, особенно журналистам. Потому что социалистом он не был, совсем наоборот, он придерживался немецких националистических взглядов, как и его политический наставник Ади.
В январе 1914 года Гитлер оказался в крайне затруднительном положении. Австрийские власти наконец вышли на след уклониста. 12 января 1914 года его официальным письмом затребовали в Линц для незамедлительного освидетельствования. В противном случае ему грозил тюремный срок от четырёх недель до года и денежный штраф в размере 2000 крон.
1518
Joachimsthaler, 80. Лишь в 1966 году Йозеф Попп упомянул в разговоре с Мазером (Maser, 118) своего второго квартиросъёмщика, правда, не называя имени Хойслера. Попп сказал, что Гитлер и второй жилец каждый вечер вели политические дискуссии, и последний съехал, потому что не смог этого вынести.