Вообщем, да. Похоже, строить отношения по-нормальному — это не про нас. Ну и пусть.
Мы все также работали в Нью-Йорке над альбомом. Он вышел спустя месяц или два после нашего примирения. На тот момент Крис уже шесть недель жил в моей квартире. Ужас, верно? Я тоже иногда не верила, когда с утра пораньше обнаруживала его на кухне, матерившим кофемашину, что этот мужчина реален. Но все же, да. Мы снова торопили события, но это было не важно. Потому что мы любили друг друга и хотели быть вместе. К тому же, воссоединение шло нам обоим на пользу. Крис перестал пить, почти не курил и каждый вечер оставался дома, чтобы провести время со мной. А я… я становилась собой. Сон нормализировался и уже спустя месяц я могла спать, как убитая, восемь часов подряд. Так же, под наблюдением Фальверта я снова набрала массу. Пока что только пару кило, но это было лишь началом. Иногда мне казалось, что для Криса задача накормить меня стала чертовой идеей фикс. Шок-контент, он готовил! И я не шучу. Нет, конечно раньше он был способен сделать что-то типа яичницы или вроде того. Но вообразите себе уровень моего удивления, когда однажды утром на кухне я обнаружила стопку панкейков. Ну, правда вдобавок шла засратая кухня, которую он чуть не спалил к чертям, но все же! Мой холодильник и полки были набиты всеми продуктами мира — и покупала их не я. Крис был похож на озабоченного, но зато у меня под боком всегда могло оказаться что-то вкусное.
Правда, эти изменения замечали не только мы. Спустя неделю после нашего примирения, я поймала на себе недоверчивый взгляд Калеба. Но он молчал. И следил за нами всю неделю, пока однажды не ввалился в квартиру в субботу утром. Меня Крис растолкать не смог, поэтому ему пришлось открывать дверь самому. Представьте себе картину: ошарашенный Калеб, который уже готовился отчитывать меня, а получил перед собой полуголого Криса, удивленного не меньше. Кому как, а мне этот эпизод казался забавнее, чем встреча мужа и любовника при тех же обстоятельствах. Конечно, потом пришлось объяснять все Калебу. Боже, надо было видеть, каким взглядом Калеб терроризировал Криса. Он ему не доверял, потому что именно Фаннинг все три года наблюдал мою депрессию. Правда, Фальверт тоже на такие взгляды не скупился. В какой-то момент я даже решила, что они убьют друг друга, но нет. Обошлось сердитым зырканьем, и на том спасибо.
Через пару дней о своей осведомленности заявил и Найт. Правда, не думаю, что ему растрепал Калеб. Что-то подсказывает, будто у продюсера состоялась довольно конструктивная беседа с Крисом. А то, что Найт перестал излишне долго смотреть на мои ноги или ненароком таращиться на мой зад, служило доказательством. Но я даже не стала это комментировать. Просто теперь ехидно ухмылялась каждый раз, когда сталкивалась с продюсером Фальверта.
Что говорить о Джеке? Мне кажется, он все понял еще в тот вечер, когда привез Криса ко мне. Поэтому как такового удивления на его лице не было. Но я думаю, что он был рад. Во всяком случае, мы теперь беспрепятственно могли видеться хоть каждый день, а это плюс. Но сколько же было ехидство в его глазах, когда Крис потребовал предоставить ту самую запись с камер из дома. Как оказалось, он ее сохранил. Сначала, это разозлило меня. Но когда Фальверт подал в суд на своего бывшего продюсера Винсента и решил применить эту запись, я где-то очень-очень-очень глубоко в душе благодарила Джека. Но вслух не произнесла этого, чтобы не радовать его эго.
Работа потекла куда быстрее. Мы старались много времени проводить на студии и теперь тратили на работу больше времени, чем на споры. Достижение, скажу я вам.
***
Наш альбом… не знаю, что и сказать про него. Просто спустя сутки после его выхода под окнами моей квартиры дежурили толпы СМИ, а показаться где-нибудь на улице стало невозможно, потому что вокруг моментально собиралась толпа людей. Альбом сделал бум. Он выстрелил так стремительно, что почти все чарты были забиты его треками. Это случилось либо потому, что он настолько хороший, либо из-за нас с Крисом. Мне хотелось верить, что первое.
Спустя пару недель нас уже отправили в тур. Не по стране, а по миру. Куча городов, перелетов, концертов, людей. Бесконечный водоворот. Но мне это нравилось. Я выходила на сцену, видела тысячи людей и понимала, что они искренне хотят услышать мою музыку. Нашу с Крисом музыку.
Возобновление отношений мы не афишировали. И пытались тщательно скрыть. Но слухи и фотографии разлетались моментально по всем соцсетям. Однако прямых доказательств не было, поэтому у нас получалось отнекиваться.
Ну а изменилось все, — по старой доброй традиции, — в последний концерт тура.
***
Тур длился почти полгода. Под конец лично мои силы были на исходе. И Криса тоже. Как, собственно, у всей группы, которая ехала с нами. Никто уже даже не предпринимал попыток покинуть гостиницу. Во-первых, из-за толпы людей под окнами. Иногда мне казалось, что их собиралось миллионы. Ей богу, за все пять с лишним лет, когда я как-никак попала в эту чертову сферу шоу-бизнеса, еще нигде меня не преследовали такие толпы.
Мы с Крисом выдохлись окончательно. Концерты и весь тур высосал все силы из нас обоих. После концертов мы почти не разговаривали, просто действовали на основе своих желаний и по четкому плану. Убраться с площадки, попасть в номер, раздеться, принять душ, спать. Обсуждения оставались на следующее утро.
Господи, я сбилась со счета, сколько стран и поясов мы поменяли. Бесчисленное множество. Иногда перед концертом я даже записывала название города на своей ладони, чтобы банально не перепутать. Слухов о нашем с Крисом воссоединении ползло все больше, количество фанатов не уменьшалось. Усталость накапливалась. И я никогда еще не желала окончания тура настолько сильно.
Что до наших отношений… все становилось на свои места. Ну, почти. Капля за каплей мы восстанавливали то, что так быстро рухнуло в один миг. Не говорили о прошлом, но жили настоящим. Наслаждались обществом друг друга, учились заново жить вместе и общаться. Каждый сделал свои выводы. Поэтому ссор, которые были вполне привычными во время брака, почти не было. А если и случались такие моменты, мы быстро мирились. Не только с помощью секса — хоть и не без него, но и с помощью разговоров.
Последний концерт тура был в Лондоне. И это… отдавалось чем-то неприятным в груди. Воспоминания о детстве и безбашенной юности, как ни странно, ушли. В голове остались лишь моменты моей слабости. Потому что тут мы разводились. Именно в этом городе я провела несколько месяцев после расхода в обшарпанной квартире с плесенью. И именно здесь я потеряла малыша. Только эти воспоминания все еще жили в моей голове. От них сердце сжималось и уходило в пятки. Я искренне старалась бороться с собой, не возвращаться мыслями в то время и не показывать своей слабости, но получалось хреново. Единственным, что выдергивало из этих жутких воспоминаний, был Крис. Кажется, он целиком и полностью разделял мои чувства. И старался поддержать. Он пытался отвлечь меня разговорами, сексом, просмотрами фильмов. Да чем угодно. Иногда это помогало. Но в его взглядах я почему-то всегда видела вину. Крис винил себя за все произошедшее. И похоже, это чувство душило его, когда я все же рассказала в подробностях, что делала в Лондоне после нашего расхода, пока он пускался во все тяжкие в Лос-Анджелесе.
Чувства и горечь убивали нас обоих. И все это было связано именно с этим городом. Поэтому желание убраться отсюда стало еще сильнее, чем просто завершить тур. И когда на концерте вечером у нас осталась всего одна песня, меня уже потряхивало от нетерпения. Вылет был почти сразу после него. Нужно было просто дотерпеть. Так что к концу я уже давила свое нетерпение крепким неразбавленным виски. Помогало и для голоса, и для нервов. Крис делал то же самое. Мне даже в какой-то момент показалось, что он пьян. Но я ошиблась. Надеюсь.
— Ну что, ребят. Завершающая композиция. Последняя песня на этом концерте и вообще в нашем туре, — раззадоривая толпу, кричал Крис со сцены. Я же мысленно проговаривала все слова в голове.