И, тем не менее, он произнес.
— Я тебе верил. Я тебя любил. А ты оказалась жадной потаскухой. Сейчас же собирай свое дерьмо и проваливай нахрен из моего дома!
Он ушел. За ним хлопнула входная дверь. А меня словно пырнули ножом в спину.
Захлёбываясь уже неконтролируемым потоком слез, я опустила на пол в немом крике, зажав голову. Как же было больно. Словно из меня вырывали все-все внутренности. Меня резали без ножа.
Господи, как же больно. Невероятно. Так, как не было еще никогда за все гребаные 28 лет!
Через несколько минут моей спины коснулись чьи-то руки. Это был Джек. Он заставил меня встать. Хотел успокоить, но я не дала. Не подпустила его к себе. Было слишком больно. Я оттолкнула человека, который искренне хотел помочь.
Через полчаса меня уже не было. На своей машине я гнала прочь от этого дома, борясь с рыданиями, криками. Испытывая неимоверную боль, которую не могла описать словами. Никак. Сбегая. От любимого мужчины, который поверил кому-то, но не мне. Я даже не смогла ему ничего сказать. А если бы и сказал — он не поверил. Ему тщательно промыли мозги.
Дышать не хотелось. Не хотелось жить. Я гнала по шоссе с невероятной скоростью. А потом меня вдруг пронзила боль. Рвотный порыв рвался наружу. И я съехала на обочину.
Меня вырвало.
Малыш. Я забыла о нем. Даже не сказала. Господи.
— Прости, маленький, прости, — шептала, обнимая свой живот. Вокруг никого не было. Я присела где-то на каменном блоке.
Слезы полились рекой. Я кричала, содрогалась от рыданий. Было так больно. И плохо.
***
В тот вечер моя жизнь опять поделилась на до и после.
Я остановилась в каком-то мотеле на пару дней. Идти было некуда. С друзьями я точно была не в состоянии контактировать. Поэтому решила спрятаться там. А через несколько дней мне на почту пришло письмо из лондонского суда. Повестка.
Крис подал документы на развод.
На этом кончилась наша история любви. Я поняла, что надеяться не на что. Он больше не любил. И не собирался останавливаться. Но я почему-то продолжала верить. Думала, что все можно будет поменять, исправить.
Зря. Я была просто идиоткой.
И в итоге потеряла то совсем немного, что заставляло верить…
========== Часть 4 ==========
Прошло 2 года
— Rockabye, don’t bother cry
Angels surround you, just dry eye — допела севшим, почти надломленным голосом, практически теряя контроль.
«Терпи, Чарли, терпи.» — говорила себе.
Подняв вверх руку, сжимавшую микрофон, опустила голову и на несколько секунд скрыла за копной волос лицо. И щеки, по которым скатились две одинокие слезинки. А затем, снова натягивая улыбку до ушей, крикнула:
— Спасибо, Бостон.
Публика зааплодировала, завизжала и под их гул я убегала со сцены. Не уходила — именно бежала. По пути сталкивалась с членами команды, которые произносили какие-то поздравления, хвалили. Но я их не слушала. Мне нужно было уйти, скрыться, спрятаться. Взять все под контроль.
Залетев в гримерку, захлопнула дверь, заперла ее на замок и кинулась к столу. Обшарила каждый угол, сумку. Мне нужно было выпить. Хотя бы глоток. Один глоток. Но ничего не было.
— Черт. Черт, черт, черт, черт, черт!
Пнула стул. Он отлетел куда-то в сторону и упал со стуком. Запустив руки в волосы, тянула за них, пытаясь совладать с собой. Успокоиться. Вернуться. А потом оперлась о стол и подняла глаза. Передо мной было огромное зеркало. Но в нем я видела, словно, не свое отражение. Это было не оно. На меня смотрела какая-то девушка. Побитая, с красной пеленой, застилавшей глаза. Она была темной, будто бы тонула в своей тьме, своей личной боли.
И так было. В реальности. Свое истинное отражение я не видела уже очень давно. Ровно два года. Когда потеряла их обоих.
Кого их?
Людей, которых любила больше всех на свете. Потому что именно в тот день, двумя годами ранее, я… я потеряла своего ребенка. Своего Кроху. Часть меня и единственного мужчины, которого любила.
***
Мне трудно восстановить хронологический порядок событий. Потому что почти все время было для меня, как в тумане. Жаль только, что главного я забыть была не в силах.
Я говорила, что повестка в суд пришла мне через несколько дней. И прежде чем что-то рассказывать, я проясню детали. Мы женились в Лондоне. Значит и заявление должны были подать в суд там. А дальше решать — как разводиться. В Англии закон — хотите развестись без суда — живите два года раздельно. Но Крис не хотел ждать. Он жаждал развода.
Удивительно. Как всего одно фото, одно неверное решение может так изменить жизнь двух людей. Трех, точнее. Он так и не поверил мне, не дал объяснить. Не желал видеть. Вернул мне мою же собаку. На этом кончилась наша любовь. Теперь в нем жила ненависть ко мне, а во мне — обида и злость.
Крис заплатил всем, кому только можно, чтобы нам развели через суд. А это было возможно только в случае, если один из супругов признает свою вину.
Дальше — судебные разбирательства. Они длились больше 2-х месяцев. Вспомнили даже брачный договор, который заставил подписать нас Винсент.
«В случае измены одного из супругов, второму переходит все совместно нажитое имущество. Так же, в случае измены мисс Чарли Вестман, 90% ее акций в компании «West inc» переходит ее супругу, мистеру Крису Фальверту. В случае измены мистера Криса Фальверта, 80% дома в пригороде Лос-Анджелеса, штат Калифорния, США, принадлежит мисс Чарли Вестман.»
Думаю, никто из нас, до суда, даже и не вспоминал об этой формальности. А когда вспомнили — очень пожалели, что пошли на все это. Это заставило меня действительно испугаться, потому что 30% акций уже не принадлежали мне. Ими владел Дарен и еще несколько инвесторов. А так он хотел забрать больше половины от моих. То есть, по сути, я осталась совсем без дохода. Все-таки, с этих акций я бы не смогла получать сильно много.
Но даже это не волновало меня так сильно, как сам развод. Эти два месяца были худшими за всю жизнь. Самыми худшими.
В памяти всплывали некоторые из слушаний, после которых что-то происходило. Сам процесс всегда был одинаков. Ничто не менялось.
— Миссис Фальверт, встаньте, — каждый раз требовал судья.
Я вставала со своего места, сдерживая комок, подкатывающийся к горлу. Фамилия мужа, моя все сохранившаяся до самого развода фамилия, больно кольнула. В самое сердце. Ведь совсем скоро она вновь стала Вестман. Я снова забрала фамилию своего отца.
Села за большой деревянной стол, внимательно смотря на судью и ощущая тяжелый взгляд любимого человека на себе, снова сдерживая всхлипы и слезы.
— Миссис Фальверт, Вы клянетесь говорить лишь правду и понимаете, что несете уголовную ответственность за дачу ложных показаний?
— Да, Сэр, — я кивнула, нервно теребя обручальное кольцо на левой руке.
— В чем причина Вашего развода с мистером Фальвертом?
На долю секунды обернулась на супруга, как бы задавая немой вопрос, которого мужчина не понял. А ведь я искала поддержки. Надеялась, что он наконец поверит мне, увидит, что я все еще люблю его. Догадается, что я не лгу, что никогда не предавала его. Но в глазах все-еще-супруга была лишь уверенность в правильности своего решения и арктический холод. Поэтому я повернулась к судье обратно и ответила дрогнувшим голосом.
— Измена. Моя.
— Кто является инициатором развода?
— Он, — еще более хрипло ответила я, еле удерживаясь.
— Миссис Фальверт, признаете ли Вы свою неверность мужу?
— Нет.
По залу суда прошлась волна удивленных «ахов». За моей спиной сидело огромное количество людей. Близкие, друзья, а еще те, кто был совершенно не известен ни мне, ни, наверняка, Крису. Все, пожалуй, даже самые близкие друзья, вроде Камиллы и Шейна, сидевших в первом ряду, были уверены во моей измене. Да, я была ветреной в юности. Но это прошло. Прошло. Однако они не могли так просто в это поверить. И это ранило меня еще сильнее. Причиняло еще больше боли. Я осталась одна. Совсем одна со всем этим дерьмом. Ни поддержки, ни друзей. Ни даже денег. Этот развод стоял мне прежней жизни.