— Я, Алочка, — печально отозвался Гиви.
Алка разъяренно откинула со лба светлую прядь.
— И ты туда же, — вздохнула она, — Мало, что Мишка совсем умом тронулся!
— А он тронулся? — на всякий случай спросил Гиви.
— Еще бы! Запер меня в этом своем гареме, мегер каких-то приставил… ты бы поглядел на этих куриц! Они мне поют, представляешь? И еще на лютнях играют! Один раз заглянул, объяснил мне доступно и популярно, что он теперь царь, и опять смылся! Кастратов каких-то понаставил, хочу выйти, не пускают, Масрур хотел зайти, не пускают. Говорят, царь не велел! Царь! И кто? Этот Синдбад недоразвитый!
— Ты погоди, послушай…
— Мало того! Надевают мне мешок на голову и тащат! Весь хребет об осла обломала… везде синяки! И здесь! И здесь!
Гиви отступил еще на несколько шагов.
— Это я велел тебя привезти, — признался он, отчаянно пытаясь расправить плечи.
— Велел привести? — удивилась Алка, и весьма холодно добавила, — так ты теперь тоже царь?
— Так получается, — неопределенно пояснил Гиви.
Он огляделся. Вроде бы, комната была пуста, однако ж, мало ли… они тут, как он успел убедиться, обладают неприятной способностью проникать повсюду…
— Аллочка, — проговорил он, — тут, понимаешь, непонятно что делается… Миша бросил меня в темницу, потому что я, вроде, тоже царь, а эти вот меня вытащили…
— С Миши станется, — все так же холодно согласилась Алка.
— И теперь требуют, чтобы я занял престол вместо Миши, потому что от его царствования, как бы ничего хорошего не проистекает, а совсем, наоборот…
— Ну, Мишка, конечно, раздолбай, — согласилась Алка, — однако ж не полный урод… разве что опять занялся своими гешефтами и разорил державу?
— Не в этом дело, Аллочка… понимаешь, вроде он не годится, потому что земля все трясется и трясется. О, вот, опять…
— Интересно, — задумчиво проговорила Алка, накручивая волосы на палец, — а это, выходит, твоя крепость?
Какое-то время она доброжелательно озиралась, потом рассеянно начала поглощать инжир.
— Выходит так, — уныло произнес Гиви, — была этого, Имама ихнего, а теперь моя.
Алка с размаху плюхнулась на подушки.
— А Имам кто тогда?
— Не знаю… Имам и есть. А на самом деле — кто его знает? Они, вообще-то, Аллочка, все тут то и дело облик меняют…
— Похоже на то, — задумчиво согласилась Алка, разглядывая его холодными светлыми глазами, — ты тоже изменился.
Гиви расправил плечи.
— Паршиво выглядишь. Затравленный какой-то…
Гиви поник. Потом взял себя в руки.
— Вообще-то я царь, Аллочка. Водитель армий.
— Миша тоже так говорил, — согласилась Алка. — Может, вы уже определитесь, наконец, кто есть кто? А то, знаешь, от такого дисбаланса одни неприятности.
— Мы и определяемся, — сухо сказал Гиви.
Потом задумчиво добавил:
— Ты вот скажи… Тебе тут нравится?
Алка пожала плечами.
— В гареме не больно-то повеселишься. А так — забавное место.
Гиви вглядывался в Алку, надеясь и боясь углядеть в ее тонких чертах суккубью привлекательность, порочную и неотразимую. Алка слегка заерзала на подушках.
— Красивая ты, — доброжелательно сообщил Гиви.
Алка вновь слегка пожала плечами.
— Очень мило, конечно, — равнодушно согласилась она, — но ты, извини, несколько не в моем вкусе. Уж слишком ты положительный, Гиви…
— Я, между прочим, царь! — мрачно напомнил Гиви.
— Ну, царь, царь, — успокоительно проговорила Алка, — сама вижу. И что же ты теперь будешь делать? Как альтернативный царь?
Гиви задумался.
— Ну, во-первых, надо пойти на переговоры. Делегацию к Мише отправить. Чтобы избежать напрасного кровопролития.
— Это, — задумалась Алка, — как-то не по-царски! Ты должен вывести войско. Это оно, кстати, там шумит? Твое войско?
— Оно, Аллочка.
— Поставить его перед стенами дворца. Выехать на белом коне. И предъявить ультиматум. Пусть добровольно сложит с себя обязанности правителя Ирама. Потому что он уже совсем с ума сошел на этой почве.
— А если он откажется?
Алка задумалась.
— Напусти на него джиннов, — сказала она.
Гиви вытаращился на нее.
— Они ж тебе, вроде, повинуются. Доходили такие слухи.
— Аллочка, — вздохнул Гиви, — джинны очень ненадежная субстанция. Не знаю, кому они на самом деле повинуются. И проверять не очень хочу. Тем более, — понизил он голос, — честно говоря, я понятия не имею, как их вызывать.
— Проведи эксперимент!
— Это опасно, Аллочка.
— Может, удастся обойтись без битвы народов. Джинны врываются во дворец, уносят Мишку, приносят тебя. Ты возводишь меня на Престол…
— Что? — вытаращился на нее Гиви.
— Возводишь меня на Престол, — лекторским тоном повторила Алка, — из тебя, Гиви, извини, правитель как из зайца орел. Я для этой функции лучше гожусь. Тем более, что я приблизительно представляю ближневосточный менталитет. Полагаю, правящая верхушка меня примет.
— Правящая верхушка тебя не примет, Аллочка. Они тут блондинок не любят.
— Армия меня поддержит.
— Масрур поклялся Мише в вечной верности. Насколько я, Аллочка, понимаю, теперь он за него жизнь отдаст!
— Это мы еще посмотрим…
Ну и ну, лихорадочно думал Гиви, распорядился на свою голову! Тоже мне, царица Савская!
Он осторожно скосил глаза на алкину щиколотку, небрежно высовывающуюся из пестрых шелков. Нет, вроде не волосатая…
Бежать отсюда надо, вот что! И как можно скорее! Это же сумасшедший город!
— Подумать надо Аллочка, — сказал он безнадежно, — в принципе, оно, конечно, возможно…
Алка провела по его щеке прохладной рукой.
— Я, о, Гиви, в долгу не останусь, — сказала она многозначительно.
У Гиви пересохло во рту.
И ты думаешь, она не врет? — спросил мерзкий внутренний голос. Что я, Мишу не видел, в полном блеске царственного величия? Бросит в ту же камеру, там солома еще, извиняюсь, просохнуть не успела.
— Я вознагражу…
— Вознаграждай! — хрипло сказал Гиви. — Сейчас!
Алка задумчиво, оценивающе глядела на него.
— Вознаграждение следует после деяния, о, торопливый, — заметила она.