— Это все равно, — ответила Обри. — Они все Гизенстексы. Папа, купишь мне домик для них?
— Кукольный домик? Ну… — он хотел сказать «ну, конечно», но перехватил взгляд жены и спохватился. День рождения Обри всего через неделю, и они раздумывали, что ей подарить. Он торопливо закончил фразу: — Ну, я подумаю…
Это был красивый кукольный домик. Всего одноэтажный, но весьма разработанный, со снимающейся крышей, чтобы можно было переставлять мебель и передвигать кукол из комнаты в комнату. Он хорошо подходил по размерам к манекенам, что принес дядя Ричард.
Обри была в восторге. Все ее другие игрушки канули в забвение, игра с Гизенстексами занимала большую часть ее мыслей не во сне.
Прошло совсем немного времени, когда Сэм Уолтерс начал замечать некий странный аспект ее игр с Гизенстексами и раздумывать над замеченным. Поначалу с тихой усмешкой над теми совпадениями, что последовали одно за другим.
Потом, с озадаченным выражением лица.
И совсем скоро после этого он отвел Ричарда в уголок. Все четверо только что вернулись после карточной игры. Он сказал:
— Э-э… Дик…
— Что, Сэм?
— Эти куклы, Дик. Откуда ты их взял?
Ричард смотрел непонимающими глазами.
— Что ты имеешь в виду, Сэм? Я же рассказывал тебе, откуда их взял.
— Да, но… ты не пошутил? Я хочу сказать, может, ты купил их для Обри, и, думая, что мы станем возражать, что ты даришь ей такой дорогой подарок, ты… э-э…
— Нет, честно, это не так.
— Но, черт побери, Дик, они же не могли свалиться из окна или быть выброшенными и не разбиться. Они же из воска. Может, кто-то шел за тобой, или проезжал мимо на машине?
— Никого вокруг не было, Сэм. Совсем никого. Я сам этому удивляюсь. Но если б я лгал, то ведь не стал бы сооружать такую дурацкую историю, правда? Сказал бы просто, что нашел их на скамейке в парке или на кресле в кинотеатре. Но почему ты так интересуешься?
— Я… э-э… я просто хочу знать.
Сэм Уолтерс и далее продолжал удивляться.
По большей части это были мелочи. Вроде той, что Обри как-то сказала:
— Папа Гизенстекс сегодня утром не пойдет на работу. Он лежит в постели, болеет.
— Да? — спросил Сэм. — А что случилось с этим джентльменом?
— Наверное, он что-то не то съел.
И на следующее утро, за завтраком:
— Ну, и как там мистер Гизенстекс, Обри?
— Немного лучше, но сегодня он еще не идет на работу, говорит доктор. Может быть, завтра.
А на следующий день мистер Гизенстекс вернулся к работе. Так уж случилось, что как раз в этот день Сэм Уолтерс вернулся домой совершенно больным в результате того, что он съел за ленчем. Да, он пропустил два рабочих дня. В первый раз за несколько лет по причине болезни.
Некоторое события происходили быстрее, некоторые медленнее. Нельзя было ткнуть пальцем и сказать: «Ну, раз это случилось с Гизенстексами, то через двадцать четыре часа это произойдет с нами.» Иногда это происходило меньше, чем через час. Иногда — через целую неделю.
«Мама и папа Гизенстексы сегодня поругались».
И Сэм пытался избежать ссоры с Эдит, но оказалось, что он просто не может ее избежать. Он очень поздно вернулся домой, хотя и не по своей вине. Это случалось часто, но на сей раз Эдит повела себя иначе. Мягкие расспросы превратились в гнев, а под конец он и сам вышел из равновесия.
«Дядя Гизенстекс уезжает в гости.»
Ричард годами не выбирался из города, однако на следующей неделе ему вдруг приспичило поехать в Нью-Йорк.
— Знаешь, это Пит и Эми. Получил письмо, где они просят меня…
— Когда? — чуть ли не резко спросил Сэм. — Когда ты получил письмо?
— Вчера.
— Значит, на прошлой неделе ты и не думал… Это прозвучит глупым вопросом, Дик, но думал ли ты на прошлой неделе, что куда-то отправишься? Ты что-нибудь говорил — кому угодно — о возможности своей поездки куда-нибудь?
— Господи, нет. Даже месяцами и не вспоминал про Пита с Эми, пока вчера не получил от них письмо. Хотят, чтобы я погостил с неделю.
— Ты, наверное, вернешься дня через три… — сказал Сэм. Он не захотел объяснить сказанное, даже когда Ричард действительно вернулся через три дня. Объяснение прозвучало бы чертовски глупо, потому что именно столько отсутствовал дядя Гизенстекс.
Сэм Уолтерс начал наблюдать за свой дочерью и удивляться. Ибо, конечно, она была той, кто заставляет Гизенстексов делать то, что они делают. Возможно ли, чтобы Обри обладала каким-то странным сверхъестественным прозрением, которое позволяет ей неосознанно представлять события, которые еще только произойдут с Уолтерсами и Ричардом?