Знаменитая Субура зияла огромным чирьем на теле столицы мира. По окраинам города во множестве располагались и другие подобные районы. Но Субура была самой известной, и самой неприятной для добропорядочных граждан Вечного города.
Этот район бедноты и нищенства находился в низине между холмов. Во время дождей все воды потоками стекались сюда, неся с собой грязь и мусор. Как только правители, от префекта города и консулов до самих императоров, не пытались исправить это район. Приукрашали его, ремонтировали. Некоторые здания, особенно уродливые и ненадежные, даже сносились и отстраивались заново. Каждый год десятки пожаров сжигали халупы с пожитками и, часто, вместе с их жильцами.
Для вигилов, городских стражников и пожарных, не было большего наказания, чем попасть в кагорту в Субуре. Количество их постоянно увеличивали и подкрепляли кагортами соседних кварталов. Но безопасности не становилось больше. Пожары, обрушения зданий, грабежи, разбои и убийства — были постоянными спутниками проживающих здесь. В конце концов, кто-то из правителей распорядился обнести высокой каменной стеной эти кварталы. Пытаясь так решить проблему нелицеприятной картины.
Не смотря на все ужасы этого района, многие небогатые граждане хотели жить в Субуре. Из всех бедняцких районов только этот, вплотную, примыкал к самому центру Рима. В каких-то пятнадцати минутах хода отсюда находился Форум и все центральные городские храмы. И значит главный рынок и торговые лавки. Они нуждались в обслуживании и складах, а попросту говоря в рабочих руках и недорогих помещениях поблизости.
Именно в этих знаменитых кварталах и арендовали комнату Германус с товарищем. После выступления с ними щедро рассчитались и теперь они шли при деньгах. Как известно серебро притягивает к себе тех, кто хотел бы его заполучить.
Только они миновали сторожку вигилов, и прошли по длинному переулку, к ним приблизилось с полдюжины темных личностей. Они сразу окружили их вплотную.
Когда Германус назвал себя и своего друга от них отошли. При этом вежливо и добродушно поприветствовали и пожелали доброй ночи. Гладиаторов знали и любили во всех сословиях. За их боями и, особенно, победами следили все.
Германус предложил их главному заглянуть днем к нему. Мол, у него есть некое дельце.
* * *
— Это было нечто, Атилия. Такого со мной еще не было.
Серселия не могла сдержать своих эмоций и рассказывала о прошлом вечере в подробностях. Они сидели в теплом бассейне центральных терм. На том месте, откуда их не могли видеть и подслушивать. Рядом на лавке сидела Фелица и рабыня Серселии.
Атилия иногда посматривала на реакцию своей служанки. Та робко прятала глаза, смотря в пол, и Атилия улыбалась. Сама ситуация теперь ее веселила.
— Да у меня, такой жаркой ночи ни разу в жизни не было, — Серселия даже не пыталась подбирать слова, и говорила словно простолюдинка на кухне, — Он такой напористый жеребец. Покрыл меня как кобылу на лугу. Скрывать не буду, я опытная в этом деле. Но так — впервые. А что, кстати, тот высокий светловолосый, не согласился?
— Нет, — Атилия отрицательно покрутила головой для убедительности.
— Гордый значит. Ну и ладно. Этот тоже крепок и неплох собой. От таких жарких ночей рождаются здоровые дети. Надеюсь родить черноволосого сына-крепыша. Такое надо обязательно повторить, и не раз.
— Да, Серселия, Луций просил, что бы это было в его отсутствии. Он догадывался, что ты захочешь повторить. Ближайшие дни с утра до вечера он будет занять в казначействе. Так что на днях можешь приезжать.
— Соседи увидят меня и гладиатора у тебя, и все поймут, — Серселия уже говорила спокойно без эмоций, — Пожалуй, я повезу мужа в наше поместье на недельки две-три. Ему полезен свежий воздух. Ну и там есть дом для гостей. Тайного гостя надо привезти, так что бы никто лишний не видел.
— Рассчитывай, что он будет выступать на боях, которые устраивает император. А это уже скоро.