Решили идти вдоль Сервиевой стены, через Авентин. По улице где дома поприличней. Шли, надвинув долгополые крестьянские шляпы, сплетенные из сухого тростника. По дороге ни с кем не разговаривали, и никуда не заходили. Дошли без происшествий.
Войти решили через главный вход. Десятник преторианцев оказался весьма озадачен их видом. Но рассмотрев — узнал и провел к своему центуриону.
* * *
Атилия с сестрой гуляли в парке возле терм. Высокие пинии своими хвойными «зонтами» создавали тень. Вдоль дорожек были высажены стройные кипарисы.
— Здесь очень приятно и пахнет хорошо, — Атилия-младшая казалась довольной, — Прямо островок гармонии в каменном грохочущем вулкане. А разве все патриции должны служить в городе? Может, есть сенаторы, которые живут на виллах, вне этих стен?
— Ну, дорогая, ты размечталась. Хочешь мужа-сенатора — выходи замуж за старика.
— А молодых не бывает?
— Очень редко. И они все из таких семей, где на кормежку рабов тратят в год больше чем все, что отец дает за тебя.
— Глупые традиции. Я разве не могу понравиться, что бы меня взяли без денег?
— Все сложно, дорогая. Для тебя самой лучше выйти за равного себе. Уж поверь мне на слово.
Они присели на скамейку в тени. Фелица, которая все это время шла сзади, принесла им воды и персиков.
— Приветствую вас, — незнакомый мужской голос заставил их обернуться.
Рядом с ними стоял молодой мужчина.
— Я слышал, ваш муж поспорил на гладиаторов с самим императором. Это правда?
Атилия его не знала, поэтому не посчитала нужным ему отвечать. Он понял, подошел ближе и представился. Оказалось — это был младший сын одного из сенаторов. «Если самый младший — скорее всего, останется без наследства», — мысленно отметила Атилия.
— Это ваша сестра? Очень милая и похожа на вас.
Атилия-младшая широко улыбаясь, опустила лицо вниз, как учила ее мать. Украдкой старалась разглядеть молодого человека.
— Вы очень кстати это заметили — моя сестра не замужем. Можете обратиться к нашему отцу — он подбирает ей партию.
— Это очень интересно. Я случайно услышал ваш разговор. Мой товарищ ищет жену — буду ему рекомендовать.
После этих слов улыбка сестры сошла на нет. Брови от хмурости нависли ближе над глазами.
«Да, девочка, в политике, как и в дипломатии, ты была бы не сильна» — Атилия стала широко улыбаться, как бы компенсируя исчезнувшую улыбку сестры.
— Так что вы тоже будете смотреть этот бой? Августейший был добр и позвал меня с мужем к себе в ложу.
— Да, я это тоже слышал. Буду сидеть в средних рядах, со своими братьями. Скажите, Атилия, а эти бойцы часто бывали в доме вашего мужа?
— Всего однажды, — теперь пришло время хмуриться ей самой, — Вы нас простите, но мы пойдем.
Она сразу же поднялась и потянула за собой сестру.
— Но Атилия, он же может быть нам полезен. У него, наверняка не один холостой приятель, — сестричка не спешила.
— Это фрументарий, родная. Такой не может принести пользы — только вред.
— Кто? Поставщик хлеба, ты сказала?
— Да. Так называют императорских тайных агентов. Но этот слишком не расторопный, а значит, нет у него будущего. И приятели его, скорее всего, такие же.
— Откуда ты знаешь про них?
— Муж мой бывает слишком болтлив, особенно когда выпьет.
Глава 14
Луций, наконец-то, соизволил появиться. Эктор сильно нервничал, и не мог скрыть своего настроения. Казначей это заметил, и сидел в парной, улыбаясь, демонстративно расслабленно, даже глаза закрыл.
Эктор уже знал, что гладиаторы в Риме и под усиленной охраной. Раба, которого он внедрил, выгнали в день их возвращения. Не заплатив ни асса за аренду. Всех людей, с которыми он смог договориться, так же выставили без объяснений. Как они вообще про них узнали? Авансы уже были заплачены — немалые деньги. Все их ставки могли обрушиться. А этот, самодовольный остолоп, сидит и улыбается.
Ах, он хочет ту самую весталку, и только после готов поделиться планами. А жену императора он не хочет?
Улыбка пропала с лица казначея. Он посмотрел на Эктора. Поинтересовался все ли нормально с его душевным здоровьем. У императора глаза и уши везде. Луций сам видел расходы на агентов — августейший на это не скупился. Такое рабы точно донесут. И за эти слова Эктора могут запросто и без разбора отправить в Клоаку Максима. Самую большую канализацию Рима, как всем известно. Там его тело сожрут либо крысы, либо крокодилы — говорят, они там водятся. Ну, скажем, про крокодилов бред полный. Все же Эктору ни как не хочется туда. Он готов быть осторожнее с выражениями, но Луций должен его успокоить — все состояние поставлено на кон.