— Матрона желает умыться? — любезно поинтересовался седой раб.
Ставни на окнах уже оказались раскрыты. Комнату освещал начавшийся рассвет.
— Да, умыться, но сначала дай попить.
Она зачем-то машинально протянула руку. Поняв, что он не встречает ее с кружкой воды, опустила ее.
— Твой господин еще не возвращался?
Слуга двигался к серванту, на котором стояла посуда. Он ответил не оборачиваясь.
— Пока не приходил.
Позже, умываясь в тазу, она пыталась, но все не могла найти ответ. Вопрос стоял очень остро. Он занял полностью ее внимание, и все действия она совершала машинально.
Атилия не заметила, как не спеша позавтракала лепешкой с чесноком и оливками. Сидела и смотрела в одну точку перед собой. Раб, видя ее состояние, не мешал.
Что же ей делать, если Луций окажется в выигрыше? В таком случае, она считай пропала…
Скрип открывающейся двери привел ее в чувство.
Наконец-то вернулся Секст. Выражение его лица никаких ответов не давало. Сердце под грудью дважды ударило сильнее обычного.
Он увидел ее вопросительный взгляд и стал не торопясь говорить. Расстегивая при этом ремешок и снимая шлем.
— Ни отца, ни управляющего термами не нашли.
Чтобы это значило, такое ни на что не отвечало.
— Германус? — спросила она, и не заметила тона надежды в вопросе.
Глава 21
— Гладиатор все еще жив. Префект города сразу же отправил гонца к главному преторианской гвардии. Стражу поменяли, вместе с их старшим. Сейчас их допрашивают.
Тяжелый груз с сердца снят. Можно дышать ровнее.
Секст скинул плащ, его подхватил и унес слуга. Присев за стол он большими громкими глотками выпил кружку вина. Ее наполнил раб сразу, как только увидел хозяина.
— Мне приказали отвести тебя домой. Думаю, это стоит сделать сейчас, пока город окончательно не проснулся. Я распорядился, и Азий скоро придет с носильщиками. В паланкине тебе будет удобнее. Да и меньше зевак увидят.
— Ненавижу Азия! Избавь меня от него. Он чуть не задушил меня, когда я пыталась защищаться с ножом.
Секст оказался настоящим воякой, очень этим напомнил ей отца. Без лишних слов отвел кивком головы. Что значило — он понял и решит эту проблему.
«Милый Секст, как же я тебе благодарна, что ты не похож на своего отца — скота и садиста». В слух сказала:
— Огромное спасибо, Секст. Пусть боги воздадут за твою помощь.
— Это за маму. Ее не спас, может тебя получится…
Последние слова он выдавил из себя с трудом. Глаза его стали наполняться слезами. Он прикрыл их ладонью. Потом обхватил кончиками двух пальцев нос у краев глаз. С шумом втянул воздух.
— Тебе стоит привести себя в порядок — мне сказали, император хочет посетить дом, который выиграл. Послушать от тебя о случившемся этой ночью.
Он очень глубоко втянул воздух через ноздри. Выдохнув, продолжил.
— Скажи, отец проиграл и виллу вместе с бабушкой?
Она отрицательно покачала головой.
— Только дом и меня.
— Говорят, боги разрешают младенцам выбирать родителей до рождения. — Он посмотрел ей прямо в глаза, — Ты в это веришь?
Пожав плечами, Атилия оставила его без ответа.
— Правда, думаешь, будь у меня возможность, я все равно родился бы у такого отца?
— Нет, Секст. Думаю, ты выбрал маму. А Луций к ней шел прицепом. Такой себе — выбор без выбора.
Он кивнул.
— Надеюсь, она сейчас в лучшем месте.
— Не сомневайся в этом.
Атилия в поддержку похлопала легонько его ладонь. Он снова кивнул в ответ.
Шум во дворе отвлек их внимание. Секст подошел к окну.
— Азий привел носильщиков. Ты собирайся, я пойду, отправлю его на виллу. Пусть берет лошадь, и убирается.
* * *
Позже, когда они подходили к дому Луция, увидели у ворот преторианцев. Их пропустили. Старший отряда сообщил, что император прибудет ближе к полудню. Атилию такая новость немного успокоила. У нее теперь есть два-три часа. Не хотелось в нынешнем состоянии предстать перед правителем.
Сира встретила с широкой улыбкой у двери. Рядом с ней стоял высокий, стройный юноша. Внешне он сильно напоминал саму сирийку, и лицом и бронзовым цветом кожи.
— Госпожа, очень рада вас видеть живой и здоровой!
Голос рабыни звучал искренне счастливо. На вопросительный взгляд Атилии она поспешила объясниться:
— Хозяйка, это мой родной брат. Он был еще маленьким, когда нас купил Эктор, — голос ее изменился, и звучал виновато.