Атилия сделала глоток. Вино действительно оказалось очень сладким и приятным на вкус. Она улыбнулась и кивнула, глядя на августейшего.
— Сейчас все привыкли закусывать мясом. Ты видишь, сколько они его поглощают, — он обвел вокруг указательным пальцем, — Если бы это увидели их предки, жившие при древних царях, они бы поседели от ужаса. Семья какого-нибудь чиновника съедает за вечер столько, сколько они не ели и за всю жизнь. Я, когда заключал мир с парфянским правителем Хосроем, в его шатрах видел индийских аскетов. Эти люди, представляешь, отказались от мяса навсегда. Тогда с отвращением они отворачивались от дымящихся ягнят на вертеле. Иногда, я завидую такой выдержке.
Адриан снова сделал глоток. Гости продолжили потихоньку жевать, пока он не смотрел в их сторону. Атилию такое позабавило.
— Ко всему прочему, я тогда вернул царю Парфии его дочь.
Император опустил взгляд на столик перед собой, видимо полностью погрузившись в воспоминания.
— Обожествленный Траян в походе захватил ее и удерживал в заложниках. Завоеванные им земли так же пришлось вернуть. Империя, в этот раз, откусила слишком большой шмат, он оказался нам не по зубам.
Адриан глубоко вздохнул.
— Эх, много хороших ребят осталось там, в песках далекой Парфии. Я был в том походе при нем помощником — тяжело нам пришлось… Траян, сильно заболел там. А через несколько лет умер в нашей провинции Киликии, у города Селинус. Вместе с его женой, августейшей Помпеей, мы сложили ему погребальный костер. А прах привезли в Рим. А эти, — он вновь обвел указательным пальцем гостей, — Они радовались, что рабы стали дешевыми. И теперь они хотят новой войны. Говорят, для этого нарожали достаточно сыновей. Жаждут победы. Алчные кретины.
В воздухе чувствовалось повисшее невероятное напряжение. Все прислушивались к словам императора, на лицах у многих застыло недовольство. Никто, даже из ближайших родственников, не осмелился перечить императору.
Атилии стало ясно — среди патрициев образовалась большая группа приверженцев войны. Жажда наживы и славы возбуждала в них тягу к новым завоеваниям.
Рим всегда воевал. Если его не раздирали внутренние распри — старался отхватить территории по соседству, а потом и дальше. Постоянное отсутствие многих мужчин дало больше свобод женщинам. Ужесточение законов не останавливало жен перед изменой. Такое не могло принести семейного благополучия. А семья для римлян всегда стояла превыше всего.
Адриан стал первым императором-миротворцем. Это он вернул гражданам супружеское спокойствие. Он, повидав ужасы войны изнутри, решил — хватит плодить горе и несчастья. Настало время навести порядок в своем доме. Восстановить то, что было разрушено. Достроить уже давно начатое. Например, Пантеон — храм всех богов. Те же большие термы, строительство которых заложили еще при Траяне, и все никак не доводили начатое до конца.
Вот только многим такая жизнь быстро наскучила. Теперь они с жадностью требовали крови и подвигов, подобных тем, что совершали их отцы и деды.
«Хотим повторить!» — с остервенением кричали на площадях. «Если не атакуем врага, он нападет на нас!» — спорили в Сенате и тавернах.
Купцы, возвращаясь из Рима, рассказывали все это дома. Те, кто мог, такие как Парфия, вооружались. Другие, поменьше, ожидали нападения с ужасом. Спешили заключать союзы с соседями крупнее, или просчитывали пути отступления.
Еще Атилия поняла, из рассказов Адриана этим вечером, какая сильная ностальгия охватила его. Свой большой вояж он затеял по тем местам, где побывал в молодости. Император, словно ребенок, желал вернуть те ощущения, которые испытал в начале своего становления.
У нее, даже, появилась догадка — такая большая дружба с Антиноем возникла не на пустом месте. Наверное, и Атилия в это сильно верила, Адриан видел в молодом греке самого себя. Будто бы он вновь юн, строен и красив.
Ну что же, ей выбора не оставили, и втянули в игру со стремлением повтора давно прошедших ощущений. Вероятнее всего, и Атилия это так же почувствовала, она сама кого-то напоминала императору. Возможно, из юности или молодости Адриана. Иначе откуда такое пристальное внимание к ней с его стороны?
Теперь ей придется победить свои страхи перед толпой.
«Как же хочется вернуться в мою спальню, и повторить ту ночь с Германусом. Где же ты теперь?».
Глава 32
Наглый купец, с отвисшими щеками, предложил Германусу вновь выйти на арену. Только так он сможет вернуть огромный долг перед ним. Пытался убедить, что это будет всего один раз.