— А теперь, детка, слушай меня внимательно.
— Я вам не "детка". "Детками" можете называть самочек, которых вы… с которыми вы…
— Сплю… да, — авторитетно подтвердил Максимус. — я могу сказать и жестче, но поберегу твои ушки.
— Да, что уж там!
— Ты хамишь, — предостерег Максимус, — Повторяю, слушай внимательно. Я мог и не подбирать тебя, бросить тебя умирать, замерзать на снегу. Это раз. Я имел столько возможностей воспользоваться тобой, но сдержался и ты, если тебе уже все рассказали, должна бы была оценить это.
Я решил сделать из тебя женщину только потому, что ты можешь, в тебе есть потенциал. Если тебе нравится мыть посуду и убирать чужие объедки, пожалуйста, убирай. Разве ты не хочешь жить чем-то лучшим, большим. Ты сама же хотела разбогатеть и не работать. Но без головы и мысли в ней ты ничего не добьешься. Ты так хорошо поняла то, что я тебе сказал. Ты мгновенно все поняла, а надо-то было всего пошевелить мозгами и немного почитать.
Ты умна, ты молодец. Но ты упряма и своевольна. Мне это нравится, хотя и напрягает. Посмотри на себя. Я почти ничего не сделал. Ты побыла рядом со мной и тебя уже не узнать. Где та робкая дурочка, которая всего боялась? Ее нет, а знаешь почему?
Потому что рядом со мной может вырасти только очень сильная женщина, слабая сломается, как это было с Лидой. Она сломалась, а ты нет, у тебя есть силы бороться, — Максимус сверкал глазами.
— Вы — трус, — фыркнула я, — Вы боитесь женщин, вы ненавидите их. Я не знаю, зачем я вам. И может быть мы с Капитаном не созданы друг для друга, может быть мы бы стали просто друзьями, хорошими друзьями, но не влюбленными. Если бы вы не толкали меня к нему. Может я и не захотела любить его, не будь вас рядом.
Максимус побелел и стиснул зубы.
— Ты переходишь все границы, — медленно сказал он, — Вот вас пробило сегодня нападать на меня! Все напоминают мне о своих чувствах! Надо подумать, какие чувствительные! Кисейные барышни! Тряпки, раны надо лечить, а не лелеять! Если мешают вам ваши чувства, так признайтесь себе, бесхребетные вы создания, и рвите из сердца с корнем, а рану прижигайте!
— Как вы это сделали после Лиды? — я внезапно поняла кое-что о Максимусе.
— Это было раньше и это тебя не касается, — отрезал он, — Я все равно завершу то, что начал. Я доиграю свою партию, как бы вы не сопротивлялись. Разве ты не влюбилась в своего таинственного спасителя, разве его душа не сотряслась, когда он услышал твои вопли там в порту? Я таких, как вы знаю, как облупленных. Вы — бесхребетные слабаки, охраняющие шрамы в сердце, как нечто ценное. Решаться надо! Решитесь, или вы вместе и рядом и как-то сами выкручиваетесь, или я веду вас, как слепых котят дальше!
— Нам никто не дал выбора! Нас поставили друг напротив друга и приказали любить. Вы и приказали!
— Ты ошибаешься, — Максимус встал в бешенстве из-за стола и почти бегом сделал круг. У меня на глазах навернулись слезы.
— Я с самого начала, как только узнала, что из-за вас страдает мой хороший друг, я с самого начала отказалась. Вы удержали меня!
— Вали! — Максимус тихо прошептал мне это в лицо, глаза его горели, левый был темнее правого, — Вали! Если найдешь куда. Я не держу тебя. Мне не нужна неблагодарная стерва, которая мнит о себе слишком много! Можешь лучше сама, вперед и с песней!
Во мне проснулся кролик. Я смотрела в эти голубые глаза и теряла волю. Единственное, что мне хотелось сейчас сделать, это укусить его за нос. Больше никаких доводов у меня не было. Я аккуратно прикусила кончик его носа.
Глаза его округлились. Максимус вздрогнул и отсторонился. Мы смотрели друг на друга, вдруг он стал нервно смеяться.
— Прости, я наговорил много лишнего, Аиша, как-то все завязалось! Прости, я скоро устану извиняться перед вами! Но правда, так будет всем лучше. У меня не будет стимула отбивать девушку у лучшего друга, ибо это не комильфо. Ты переживешь полезные тебе эмоции.
— А Вильям?
— А он вспомнит, наконец, что он человек, не удочка, что он тоже может чувствовать и любить.
— Так вот как, — прищурилась я, — Значит, отбивать девушку у друга вы не будете…
В этот момент у меня закружилась голова, все сложилось в какую-то адскую головоломку. Мне захотелось чувствовать себя гадко, сделать что-то настолько мерзкое, чтобы потом вспоминать и содрогаться. Максимус все еще стоял рядом и потирал нос. Бешенство его уже прошло, и он с интересом наблюдал за ходом моих мыслей. Я быстро встала и подошла к нему вплотную, оказалась на полторы головы ниже его. Вот незадача.