— Вильям, — выдохнула Мисхора.
Она подбежала к нему и обняла. Капитан сидел, ко мне спиной, но я чувствовала, что он не знает, что ему делать.
— Здравствуй, — тихо сказал он, и коснулся ее волос.
Те адские муки, что я испытывала не сравнить ни с чем. Внутри все скрежетало, внутренности разметывало на части. Я комкала руками скатерть. Смотреть не хотелось, и все же я не отрывала взгляда от них.
— Аиша? Максимус? — Мисхора заметила нас и попятилась.
— Да, мы путешествуем вместе, — довольный сказал хозяин.
— Пойдем, — Капитан властно поволок Мисхору к выходу. Я ревниво следила, как они о чем-то говорят. Мисхора вцепилась в Капитана и не отпускала его, он старался удержать ее на дистанции, взяв за руки поверх локтей. Я видела, как они смотрели друг на друга, мы сидели не так далеко от выхода. У них оказались глаза одинакового цвета, только у Мисхоры чуть сероватые, а у Капитана — зеленоватые.
Я уловила на себе торжествующий взгляд Максимуса. Если бы не утреннее совпадение я бы подумала, что он все подстроил, хотя… кто его знает.
Свечение, что окружало Капитана и Мисхору вдруг потухло, он был печален и зол, в ее карих глазах появились слезы.
Он проводил ее до стула и усадил. Она повиновалась, в ней воли был не больше, чем в тряпичной кукле.
— Простите, — только и сказал он и вышел. Я вскочила, чтобы побежать следом, но Максимус грубо схватил меня за руку и дернул вниз и продолжал крепко держать. На секунду мне показалось, что он держит меня за самую душу.
Я еще видела Капитана, его быструю нервную походку, руки он засунул в карманы, а голову низко опустил. Вдруг он распрямился и обернулся резко, как будто ждал, что я или Мисхора выбежим вслед. Было еще не так далеко, но Максимус готов был сломать мне руку, сделай я хоть движение. Я видела серо-зеленые глаза Капитана, его пшеничные волосы и как набежавший ветер поднял ворот его рубашки. Он застегнул куртку, укутался потеплее и отвернулся. Все это время (не больше минуты) он смотрел на меня. Не прощался, но пытался запомнить, не извинялся, но пытался улыбнуться.
Мисхора плакала, тихо всхлипывая.
— Что произошло? — спросил Максимус, он один был в состоянии, что-либо соображать.
— Я потеряла его, — тихо прошелестела Мисхора, — Это не мой Вильям, это чужой человек, я не знаю его и больше никогда не встречу.
— Не плачь об утерянном, детка, — одной рукой Максимус погладил ее по голове, другой все еще держал меня.
— Может, пустите?
— Пока "Мария-Мисхора" не уйдет из Киотануры, не пущу.
Я потеряла дар речи.
— А ты что думала? Что после всего этого Капитан останется? Насколько я его знаю, сейчас он должен отдавать швартовые и на всех парусах мчаться куда подальше.
— Странно, — Мисхора поднялась и утирала слезы салфеткой, — Человек тот же, голос, запах, рост, но совсем другой в то же время.
Это я ему сказала, что он не мой Вильям, когда присмотрелась к нему хорошенько. Он совершенно чужой стал.
— Так, матушка, сколько вы не виделись? Люди меняются. Неужели ты настолько наивна, что думала, что однажды вы встретитесь и все будет как прежде? Все течет и одновременно все статично. Встретьтесь вы двумя неделями раньше… как знать, а теперь, — философствовал Максимус, пододвигая Мисхоре кофе.
Мисхора взглянула на меня по-новому, словно впервые увидела. С минуту она смотрела на меня, потом в ее глазах мелькнула молнии понимания. Она нетвердо улыбнулась, из глаз покатились слезы. Она пожала мне руку, встала и вышла из кафе.
— Ну, вот мы и остались одни, — тихо констатировал Максимус.
Я ничего не понимала, внутри было пусто, и гулял ветер. Мне стало холодно, захотелось прижаться, вдохнуть соленый запах.
— Ты победила их обоих, — вкрадчиво говорил Максимус.
— Кому нужна такая победа, если я одна?
— Есть я.
Я промолчала.
— Мне стыдно, — сказала я.
— За что? За то, что Мисхора и Капитан сами проворонили свое счастье? Они привыкли так жить. Но Уллиса я бы не списывал со счетов, в нем кроется много сюрпризов.
— А мне кажется, я потеряла его.
— Все может быть. Но я бы повременил с выводами. Никогда ничего не решай на эмоциях. Пойдем в гостиницу, успокоишься, почитаешь, и тогда будешь делать выводы. Ты же умница, Аиша.