— Кто бы сомневался. И дальше-то что?
— Просто сообщаю, — все это время он не сводил глаз с Корделии.
Видимо, Берт тоже заметил его интерес и, сдвинувшись вбок, закрыл ее собой.
— Что-то не так? — ехидно спросил Феликс.
— А мы картошку привезли, будем готовить на углях! — выпалил Леший, стоявший по другую сторону крыльца, ближе к Корделии. Все посмотрели на него, как на ненормального. — Да, Корделия? Картошку! — он будто пытался отпустить шутку, понятную только им двоим.
Берт задышал тяжелее, и Корделия нахмурилась. Ей не понравилось, что Леший вел себя так, словно их связывали какие-то узы. Конечно, отчасти — только отчасти — он был прав, но в сложившейся ситуации лишь провоцировал Берта. Особенно если вспомнить, чем закончилась их последняя встреча в его доме.
— Да, Берт, Леший привез картошку, — ухмыльнулся Феликс. — Не одному тебе что-то привозить… или кого-то, — он бросал вызов? Похоже на то.
Это не слишком понравилось Берту. Неожиданно его дыхание замедлилось, тело расслабилось. Он спокойно спустился с крыльца, расправил плечи и, засунув руки в карманы, встал с Феликсом лицом к лицу. Наблюдая за ним, Корделия ни на миг не поверила в его спокойствие. Наоборот — от ощущения нависшей угрозы у нее по коже пробежали мурашки.
— Ты хочешь мне что-то сказать? — холодно спросил Берт.
— Мне ли тебе указывать? — насмешливо ответил Феликс, скопировав его позу.
— Слушай, Феликс. Мы с тобой не девочки в песочнице. Говори прямо.
— А о чем тут говорить? Игнат намекал, что ты умом тронулся. Поначалу я не верил и считал, что у тебя свои причины якшаться с ней. Я думал, что ты возишься с ней ради общего дела… выведать что-то хочешь, — Феликс кивком указал на Корделию, — но сейчас уже сомневаюсь.
— И что конкретно тебя не устраивает?
Корделия не видела лица Берта, но его голос звучал угрожающе.
— Меня не устраивает, что ты впутал нас черт-те во что.
Ей стало не по себе. Она так радовалась, сбежав от подозрений, ненависти и напряжения, но они сами ее нашли. У нее щемило сердце от того, что оппонентом был человек из ближайшего окружения. Вдруг Берт решит, что его друг и брат не ошиблись? Вдруг?..
— Что ты сказал? — обманчиво ласково уточнил Берт.
— Я сказал, что ты притащил домой потаскушку, — Феликс выразительно посмотрел на них, полуголых, — и нам теперь разгребать последствия.
— Возьми свои слова обратно.
— Мне запрещено высказываться? — вскинул голову Феликс.
— Тебе запрещено оскорблять мою жену.
— Берт, ты точно слетел с катушек. Может, тебя приложили сильнее, чем мы думали? Неужели у нее волшебная дырка, раз всего через пару дней ты начал считать ее родной?
Шагнув вперед, Берт встал с ним грудью к груди. Пускай Феликс был массивным и высоким, но Берт все равно крупнее. Он повел плечами так, что хрустнули позвонки.
— Из этой, как ты выразился, дырки появятся на свет мои сыновья, — Берт ткнул себя пальцем в грудь. — Мои! Поэтому подумай еще раз и забери свои слова обратно, пока не поздно.
Корделия опешила, и ей стало сложно дышать. Пока она боролась за следующий вдох, у нее в голове отбойным молотком стучали слова, сказанные после суда:
«В нашей семье не разводятся и не изменяют. Никогда. То есть, ты официально стала единственной сучкой, которую я буду драть до конца своих дней».
Берт был смертельно серьезен. Как тогда, так и сейчас.
Корделию бросило в холодный пот. Она уже лет десять не мечтала о замужестве. Тем более о детях, которых никогда не сможет родить. Корделия давно смирилась. И вот теперь Берт считал ее своей женой. Супругой до конца жизни. Она была с ним связана. Крепко и нерушимо.
Внезапно ей стали понятны его эмоции — Корделия практически почувствовала их, переданные по мостику новообразовавшейся связи. Безысходность, гнев, затем и смирение. Именно в этот момент значимость жертвы Берта бросилась ей в глаза. Он теперь принадлежал Корделии. Вот только почему-то она не испугалась, как, ей казалось, должна была. Наоборот, она испытала что-то вроде неуверенной радости: у нее появился тот, кому тоже можно принадлежать и не бояться отказа.
— Ты не можешь заставить меня передумать, — Феликс тем временем не собирался отступать.
— Но я могу заставить тебя заткнуться, — парировал Берт.
— Ты серьезно? Собрался драться со мной из-за бабы? С другом детства? — прошипел Феликс. — Такова цена твоей дружбы?
— Друг не станет оскорблять мою жену, — Берт был непреклонен. — Последний раз предлагаю тебе взять слова обратно, — на этот раз в его голосе сквозила горечь, и у Корделии снова защемило сердце.