Вместе с тем он лизнул нижнюю губу Корделии, вырвав из ее груди вздох. Ничего в ее жизни не было столь интимным. Даже случившееся ранее не могло сравниться с поцелуем.
Похоже, Берт был солидарен с ней. В ответ на вздох Корделии он тихо застонал и углубил поцелуй, слегка надавив пальцами на ее спину.
Осмелев, она погладила его шею, скользнув ладонями вниз. Корделия чувствовала, как напряглись мышцы под ее пальцами. Плечи Берта были широкими, руки — сильными. Кто же знал, что всего лишь плечи и руки могут быть настолько сексуальны? Он соприкоснулся с Корделией языками, дав понять, что наслаждается ее действиями.
Спустившись ладонями еще ниже, Корделия вжала ногти в его кожу. Берт застонал, и давление у нее между ног возросло — то ли из-за ее собственного возбуждения, то ли из-за твердевшего члена.
Ощущение было странным и приятным. Грубо растянутая плоть увлажнялась сквозь остаточное жжение, и импульсы жара устремлялись вверх.
Берт со стоном оторвался от губ Корделии, и она в непонимании уставилась на него.
— Куколка, я не настолько благороден, чтобы не воспользоваться ситуацией, — он стиснул зубы. — Если не хочешь продолжать, тебе лучше слезть с меня.
Берт явно страдал от неудовлетворенного желания, отчего она возбудилась сильнее и сжала его в себе.
— Я чувствую, как ты намокаешь прямо на мне, — сощурившись, Берт откинул голову на стену и провел ладонями по оголенным бедрам Корделии, приподнимая на ней футболку.
Грязные слова подстегнули ее. Уму непостижимо, как быстро она возбуждалась, хотя Берт лишь разговаривал с ней, целовал и гладил. Корделия была не в силах отвести от него взгляда. Языки пламени оттеняли рельефы сильного мужского тела, каждое изменение в выражении лица. Она инстинктивно подалась вперед, буквально насаживаясь на Берта.
За это время его руки уже добрались до ее боков и поглаживали их.
— Разденься, — приказал он.
Ощутив сомнения Корделии, он провел ладонями вверх и большими пальцами задел ее соски. Острые импульсы проникли в самый низ ее живота.
— Ты ведь хочешь, чтобы я взял их в рот? — Берт потер соски настойчивей. — Нам обоим понравится, обещаю. Ты разденешься для меня, куколка?
Представив его рот на своих сосках, она, словно завороженная, медленно стянула с себя футболку. Первым порывом Корделии было прикрыться, но Берт не позволил. Он принялся ее разглядывать и, удержав за талию, заставил выпрямиться на нем. Член стал еще тверже, и Корделия почувствовала себя уверенней.
— Ты совершенно особенная, — искренне выдохнул Берт. — Наконец-то я могу сделать вот так, — неожиданно он выпрямился и приподнял ее. Теперь Берту достаточно было немного склониться, и его рот оказался как раз напротив ее сосков. Он лизнул один из них, взглянул на нее, прошептал: — Хочу почувствовать, как ты потечешь.
На следующие несколько минут Корделия забыла даже свое имя. Берт ни на секунду не прекращал по очереди терзать ее груди — сосать, лизать, натирать жесткой щетиной и увлажнять потертости языком. Периодически он прихватывал зубами напряженные пики. Корделия чувствовала, как из нее сочилась влага и стекала между телами, смачивая разгоряченную кожу.
Бесконечно лаская ее груди, Берт тоже млел, о чем не забывал говорить, выдыхая непристойности в налившуюся, потяжелевшую плоть. Корделия обвила руками его голову, лишь бы притянуть еще ближе. В какой-то момент напряжение сковало низ ее живота и больше не отпускало. В итоге она не могла больше сдерживаться, и с ее губ непрекращающимся потоком полились вздохи, все громче и резче.
Разрядка была близка, но Корделия задержалась, зависла на самом краю. Берт все понял и, отстранившись, прижался губами к ее уху.
— Готова? — спросил он, овевая ее кожу горячим дыханием.
Она заставила себя кивнуть. Берт ослабил хватку, и Корделия скользнула вниз, насадившись на него. Волна дрожи пронзила ее, заставив лихорадочно ухватиться за Берта.
Он снова откинулся на стену, и Корделия оперлась руками на его грудь. Она горела в огне. Никогда прежде ей не доводилось испытывать ничего подобного. Она могла сейчас лишь хватать ртом воздух и лихорадочно двигать бедрами в тщетных попытках усилить трение между ног. Тогда Берт вновь поразил ее, приподняв и опустив на себя.
Корделия не смогла сдержать вскрик. Услышав его — тихий и жалобный — Берт будто сошел с ума. Он начал приподнимать ее и пронзать собой в бешеном ритме. В его руках она была куклой, что по неведомой причине стало для нее последней каплей.