Слава встал с «полки», пошел к стене – поверхность вызывала ощущение чего-то монолитного. Постучал – звук шел глухой – стена, как оказалось, мягкая. Потолок – метрах в четырех над головой. Удивился – зачем такой высокий? Помещение действительно походило на узкий пенал – длина четыре-пять метров, высота такая же, а в ширину – метра два. Если это камера – как они справляют нужду? Кстати сказать – его здорово поджало…
Сел на полку, почесал голову – никак не мог избавиться от дурной привычки, принесенной с улицы. Мать всегда его ругала за это – вульгарный жест. Для люмпенов. Он злился по этому поводу – сама-то далеко ушла? Интеллигенция хренова… переводчица Интуриста. Уже потом он узнал, что частенько переводчицы подрабатывали проституцией, частенько стучали в КГБ, вернее, так: и подрабатывали, и стучали – поскольку было положено. Скорее всего, его отцом стал кто-то из прибалтов или шведов – мать была шатенкой, а он оказался блондином с соломенными волосами и рублеными чертами лица.
Вспомнил о лице, потер его ладонями, выдавил из глаз слезы, будто надеялся, что все это ему привиделось, как дурной сон, и исчезнет, когда Вячеслав проснется. Но нет – переполненный мочевой пузырь резко напомнил о том, что это не сон. Хотя – разве во сне подобное не снится? А, все равно, терпеть уже невозможно… Отошел в угол, потом опять лег на кушетку, закинул руки за голову и закрыл глаза. Что-то беспокоило, какая-то мысль… что-то было неправильно. Вот он сел… потер глаза, слезы выступили, потом – стоп! Как это он потер глаза?! А очки? Где очки? Очков нет! А как же он видит, рассматривает все вокруг? Он с детства полуслепой, в очках ходит! А теперь очков нет?
Вскочил. Сел на полке. Потом, не поверив, стал рассматривать все вокруг – да, видел он чисто. Посмотрел на себя – разглядел руки, ноги – все было по-прежнему. Итак – информации у него ноль, и вместе с тем информации столько, что голова пухнет. А значит… значит… надо… спа-а-а-ать… Он упал на лежак и отключился.
…Звуки. Удар в бок – больно! Вскочил. Сел на постель. Вытаращил глаза и ужаснулся – перед ним был четверорукий… хм… человек? В общем – существо, у которого четыре руки, лысая пулеобразная голова и очень неприятное лицо с расплющенным носом и маленькими, выпуклыми, как у рака, глазами. «Голем» что-то сказал, Вячеслав не понял, тогда уродец толкнул его вперед, схватил одной из рук за шкирку (кстати, удалось это представителю инопланетян очень даже легко, несмотря на то, что Слава был довольно высокого для землян роста и весил восемьдесят с лишним килограммов). Короче, учитель полетел как мяч – аккурат через то место, где раньше была стена. Теперь стены не имелось, его клетушка оказалась открытой, как будто ее взрезали огромным ножом. Автоматически поискал глазами, куда все делось, замешкался и тут же получил такой болезненный удар по ребрам, что перекосился и дальше шел, уже согнувшись. Четверорукий запыхтел, зафыркал – похоже, это обозначало у него смех.
Обвел глазами помещение – длиннющий коридор, теряющийся вдали – метров пятьсот, не меньше, и со всех сторон клетушки, клетушки, клетушки… Слава читал об огромных кораблях работорговцев, но неужели тут каждому рабу предоставлялось отдельное помещение? Отдельная клетушка? Впрочем, а почему бы и нет? Каждого надо поймать, каждого сохранить – рачительный хозяин, если хочет довезти пойманную рыбу живой, должен позаботиться, чтобы у нее была свежая вода, чтобы она дышала как следует. Вот только зачем им люди?
Потом Вячеслав увидел толпу землян, которую подгоняли несколько «четвероруков» – они держали в руках небольшие палки с хлыстами метра два длиной. Этими хлыстами подгоняли толпу. Учитель с ужасом увидел в ней женщин, стариков, мужчин – разных рас, разных национальностей. Они плакали, молились, что-то кричали. Четверорукие «пастыри», не обращая внимания на крики, подгоняли толпу, поднимали упавших пинками, били сапогами с окованными металлом мысами или теми же хлыстами. Одну женщину вырвало, когда кто-то из охранников хлестнул ее по животу, и пол тут же с шипением всосал рвотные массы.
Вячеслав брел в толпе, стараясь не отставать от основной массы и не вырываться вперед – быть в центре толпы гораздо безопаснее, чем идти с краю – он сразу вывел для себя эту формулу.
Пройдя с полкилометра, толпа, теперь состоявшая примерно из пятисот человек, завернула по коридору направо и оказалась в огромном зале, в котором спокойно разместилось бы и в десять раз больше существ. Перед толпой возвышалось что-то вроде столов или же выступов из пола, на которых было валом навалено непонятное оборудование – похожие на небольших жучков круглые плоские коробочки диаметром сантиметра полтора. Коробочки валялись кое-как и напоминали тараканов, которых хорошенько протравили ядохимикатами, отчего сейчас они и лежали вот так, кверху ножками.