Женщина пыталась что-то говорить, чего-то требовать, когда зеленокожий со скучающим видом достал из чехла на поясе что-то, похожее на рукоять складного ножа, взял ее в руку, и тут же над рукояткой завибрировал, заструился воздух, словно бы переливаясь в мираже. Вячеслав замер, он примерно знал, что сейчас произойдет, но такого все же не ожидал: инопланетянин сделал легкое секущее движение наискосок, женщина заткнулась, выпучила глаза, наклонила голову вниз, глядя, как опадает подол платья, напоминающий абажур настольной лампы. Потом половинка ее тела скользнула вниз и с хлюпаньем ударилась в лужу крови, хлынувшей из разрубленного наискосок туловища, как из ушата. Предводитель сделал что-то со своим страшным мечом, мерцание исчезло, оружие успокоилось в своем чехле.
Кровь с шипением впиталась в пол, а тело осталось лежать как памятник глупости и имперским амбициям.
– Ну, кто-то еще хочет что-то сказать? – скучающе спросил предводитель, и Слава с удивлением отметил, что он его прекрасно понимает. – Тогда быстро все надели мкаров!
В толпу побежали четверорукие, они щедро раздавали удары нейронными кнутами. Откуда-то Слава знал, что это за кнуты, знал, что они называются болевиками! Удары сыпались направо и налево, пока один отчаянный парень не возмутился и с яростным криком не набросился на четверорукого, пытаясь отнять кнут. Его тут же сбили с ног, выволокли на площадку перед толпой и начали хлестать болевиками, пока парень не забился в судорогах, пуская пену.
Остановил расправу предводитель, сказав:
– Достаточно. Прыткий парень. Ему еще представится возможность показать себя. Скот нельзя переводить напрасно, скот – денег стоит.
Экзекуция имела успех – все пленники под ухмылки предводителя и его спутников, наблюдавших за процессом, наперебой хватали мкаров и сажали их себе на головы. Через минут десять толпа стояла и ожидала, что скажут захватчики. Вячеслав с интересом наблюдал за действиями своих товарищей по несчастью и думал: «Сколько раз видел в кинохронике колонны советских военнопленных, идущих бесконечным маршем по дорогам в фашистские концентрационные лагеря. И все время бросалось в глаза – немцев с автоматами и собаками в сотни раз меньше, чем этих солдат, – почему, ну почему они не бросаются на фашистов и не пытаются их убить? Ну да, погибнет много народа, но ведь остальные вырвутся! Но каждый думал: «Почему я должен гибнуть первым? А может, я еще и выживу?» – и все сгинули в лагерях смерти… Вот так и тут – ну что там эти четверорукие – их с десяток! Ну хорошо, плюс предводитель со свитой… еще десять – а нас ведь пять сотен как минимум! Почему все боятся? И я боюсь… потому что я лох. Я трусливый лох, трясущийся за свою жизнь, как и все они!»
От этих мыслей стало тошно, и Слава демонстративно сплюнул на пол, как бы утверждая свою независимость и желая хоть как-то нагадить своим поработителям. Естественно, на его «попытку бунта» никто не обратил внимания.
Предводитель терпеливо дождался минуты, когда все успокоились, и начал говорить. Его голос, усиленный каким-то невидимым устройством, летел далеко, доставал до самых задних рядов. Вячеслав, вслушиваясь в его слова, с ужасом понимал, что теперь он точно попал, да еще как попал! И обратной дороги у него, похоже, нет.
Как оказалось, они находились на борту межгалактического корабля-матки, служащего для поимки «скота», так именовали эти существа тех, кого ловили на провинциальных планетах, не входящих в Союз Планет. Корабль назывался «Мезгрин». Он являлся собственностью человека с зеленой кожей, звали человека Наалок. Слава не вполне понял, почему земляне не знали о том, что их время от времени навещают подобные корабли, почему похищения совершались тайно, но решил узнать об это в дальнейшем, если, конечно, выживет. А вот с этим имелась проблема. Жить ему оставалось до тех пор, пока корабль не пришвартуется к базе на планете Алусия. Суть была в чем – он являлся рабом. Как и остальные пятьсот землян. Их предназначали для того, чтобы они умерли на потеху инопланетной толпе, продержавшись на ринге как можно дольше. И самое главное: вначале устроят большую резню, женщин и мужчин разделят на команды и пустят друг на друга – мужчин – на мужчин, женщин – на женщин. Те, кто выживет, будут обучаться в школе гладиаторов, в конце концов они все равно умрут, но немного позже. То есть – вариантов никаких.