- Шатана... Шатана...
Улыбнувшись, Иван покачал головой и застрелил глупую старуху.
Больше в доме, кроме какого-то мелкого ребенка примерно году от роду, он не нашел никого. Ребенка Иван оставил жить, потому что тот не обратил на него никакого внимания.
Для того чтобы умереть, нужно сначала понять, что ты живешь.
Бензин оказался в сарае, в огромной, вместимостью не меньше тонны, емкости. Иван разыскал в том же сарае с десяток канистр разной емкости, все их заполнил бензином и погрузил в "уазик". Потом, прикинув, что впереди пески, нашел в доме две молочные фляги и наполнил их водой. Фляги он тоже поставил в машину. Он еще забрал из дома убитых им людей кое-какую еду. Мертвецам она все равно была не нужна...
Кажется, все. Он был готов в путь. Теперь Иван окончательно покидал Чечню. Сожалений по этому поводу у него не было никаких.
Иван на основательно загруженной бензином и водой машине выехал из станицы, так и оставшейся для него навсегда безымянной... Вскоре он углубился в пески Ногайской степи. Через пять часов тряски по барханному бездорожью он пересек границу Чечни и оказался в Дагестане, не встретив по пути ни одной живой души.
Перед ним лежали Кумские болота, калмыцкие Черные земли... Ивану приходилось переправляться через русла высохших степных речонок с почти отвесными берегами, объезжать зыбучие пески и маленькие соленые озера...
На шоссе Астрахань - Элиста он выбрался где-то в районе Улан Эрге, там, где эта дорога пересекает Черноземельский канал. Иван просто истосковался по асфальту после многодневной езды по вязким пескам и степным кочкам. Когда "уазик" перешел на плавный и стремительный ход по асфальту шоссе, Иван чуть не уснул за рулем, убаюканный ровной дорогой и отсутствием необходимости быть постоянно настороже.
Наконец он въехал в Элисту... Там Иван бросил машину, купил себе документы и приличную одежду. Потом был многодневный сон в поезде, который вез Ивана сначала практически обратно, параллельно пути, проделанному на машине: через Ставрополь, Кропоткин, Тихорецк, Ростов... А уж затем - на Москву!
Но все это теперь не имело для Ивана значения, поскольку происходило не в Чечне.
Глава 6
Лещинский лежал в ласкающе горячей, ароматной воде. Страх, охвативший его на пляже в Серебряном бору, заполнивший все поры его тела, постепенно вымывался пахнущей хвоей водой... Лещинский вновь становился великолепной машиной логического анализа.
Тело его почти висело в воде, опираясь на бортик ванны только верхней частью плеч и затылком. Руки и ноги были не вытянуты, а полусогнуты, мышцы полностью расслаблены. Тело не напоминало о себе ничем, словно его и не существовало вовсе.
Лещинский как бы превратился в лишенный тела, автономный мозг, вся мыслительная энергия которого была направлена на решение единственной задачи... Той, которую задал ему Крестный.
Итак, исходные условия: имеет место внешнее вмешательство в деятельность слаженного и успешно работающего криминально-чиновничьего механизма - тандема Крестный-Лещинский...
...Стремящийся к объективному анализу, Лещинский привык называть вещи своими именами. При этом они обретали плоть и кровь, переставали быть абстракциями газетных статей или вульгарными схемами кухонных разговоров...
...Что мы имеем еще?..
...Рассуждая, Лещинский строил речь от первого лица множественного числа не столько в результате гипертрофированного восприятия своей личности (типа: "Мы, император всея Руси..."), хотя и это присутствовало, сколько из-за стремления избавиться от личностных интерпретаций и оценок, что повышало, на его взгляд, степень объективности анализа...
...А еще мы имеем очень интересное обстоятельство: абсолютную невозможность утечки информации.
В себе Лещинский был уверен. О его контактах с Крестным знали только трое: он, Лещинский, сам Крестный и еще Господь Бог. И в Крестном он тоже не сомневался. Крестный - человек умный. И даже очень умный. Разве стал бы он так нервничать и так наезжать на Лещинского, если бы чувствовал за собой вину? Нет, не стал бы.
Может быть, кто-то следит за Лещинским. Несмотря на все конспиративные предосторожности, принятые перед встречей с Крестным, кто-то сумел сесть ему на хвост, зафиксировать его встречу с Крестным? А затем уже через Крестного вышел на того человека, который работал по Кроносову, - на ликвидатора? Да нет, ерунда получается. Ведь такой расклад возможен, если допустить, что Крестный младенчески наивен в вопросах конспирации. А он в своем деле далеко не ребенок.
Наконец, есть еще одна возможность... Наивен тот, на кого, по словам Крестного, началась охота. Но это тоже ерунда, поскольку полностью противоречит характеристике, данной ему Крестным. Как он сказал? "Тот, кто работал с Кроносовым, - припомнил Лещинский, - мне любого золота дороже". И еще что-то - о том, что убить его очень сложно, сложнее, чем любого другого. То есть речь шла о его высокой квалификации.
Значит, не было утечки информации. А тем не менее информация у кого-то была. Это первый вывод. "Небольшой, зато объективный", - усмехнулся про себя Лещинский.
Далее. Информация о чем? Прежде всего - о готовящемся третьем покушении на Кроносова.
Ну, тут не надо быть гением, достаточно и бытового, кухонного здравого смысла, чтобы сообразить, - раз две попытки оказались неудачными, значит, должна последовать третья.
Важнее другое. Кто-то знал не только о неизбежности предстоящего теракта, но и о том, где и когда он состоится. С местом-то, пожалуй, проблем нет, место традиционное - дом родной. А вот как со временем? Если Лещинский правильно понял слова Крестного, а ему казалось, что это именно так, человек, проводивший ликвидацию, работал один. Это означает, что, кроме него, о времени проведения операции не мог знать никто. Даже Крестный.