Будучи не исполнителем, а организатором, он тем не менее досконально знал "искусство убивать"... И щедро передавал знания и опыт тем, кто был в состоянии их усвоить во всем объеме. Правда, таких попадалось немного. Людей приходилось тщательно отбирать, как отбирают из многих абитуриентов всего нескольких кандидатов в студенты престижного вуза. За год из примерно двадцати человек, пришедших к нему для обучения, образно говоря, в "ученики", оставалось обычно, дай Бог, два, а то и один. Остальные превращались в "учебные пособия"... При этом ни сам Крестный, ни кто-то иной формально никого никуда не отбирал и уж тем более не назначал на какие-то там роли... Все совершалось как бы само собой. Оставался тот, кто хотел и, главное, мог остаться. Процесс обучения был таким же естественным, как естественный отбор в природе, как процесс выживания. И соответственно течение этого процесса зависело прежде всего от природных качеств претендентов на "звание" киллера... Методы обучения основывались на тех же принципах, что и миллионнолетняя эволюция человека, - если, конечно, верить Дарвину, а не Ветхому завету... Право на жизнь принадлежало тому, кто был сильнее не только физически, но и во всех прочих отношениях.
Крестный ставил выше физической силы особые природные данные: быстроту реакции как физиологической, моторной, так и психической, умственной; интуицию, то есть способность предчувствовать, предвосхищать события; аналитические способности и умение их применять в конкретной, текущей ситуации. В сочетании с хорошей физической подготовкой и врожденным стремлением к лидерству эти качества давали, позволяли достичь высоких результатов в "искусстве убивать", а значит - и в школе киллеров Крестного...
...Крестный сразу почувствовал, что Иван совершенно не похож на остальных "учеников" уже хотя бы тем, что постоянно сам шел навстречу смерти, даже искал ее, но каким-то странным образом каждый раз оставался в живых...
О нем Крестный не имел почти никаких сведений. Знал только, что в Москву Иван попал прямой дорогой из Чечни, что убивал он, как специально обученный киллер, и что работал всегда один. Судя по его технике, он прошел подготовку в каком-то специальном лагере.
...Обращало на себя внимание то особое удовлетворение, которое ощущалось в нем в критических ситуациях: чем сильнее проявлялась угроза для его жизни или, по-другому говоря, чем ближе он был к смерти, тем лучше он себя чувствовал. Этим он резко отличался от остальных "учеников", даже лучшие из них в подобных ситуациях излучали нормальный человеческий страх перед расставанием с жизнью...
Любопытная история была связана уже с первым появлением Ивана в Москве. Узнав об этой истории, Крестный, собственно говоря, и заинтересовался Иваном.
***
...Выйдя на Киевском вокзале из поезда "Ростов-на-Дону - Москва", Иван не провел в столице и часа, а о его существовании уже узнал Крестный. Так уж сложились обстоятельства - можно сказать, рука судьбы...
В Москву Иван приехал потому, что в свой родной город, крупный областной центр на Волге, возвратиться он не мог: там его знали слишком многие, его появление неизбежно привлекло бы внимание. У Ивана не было абсолютно никакого желания встречаться с теми, кого он знал когда-то раньше и кто сам хорошо знал прежнего Ивана - любителя и любимца девушек, надежного в драке и в дружбе, озабоченного всеобщей справедливостью, проблемой добра и зла и защитой своей собственной чести и достоинства... Слишком разительная произошла с ним перемена. В конце концов, Иван просто хотел бы и дальше остаться в одиночестве...
Все, что было связано с жизнью живых людей, не вызывало у него собственно никакого интереса: он знал и цену их жизни, и цену жизни вообще... Он понял, что жизнь не имеет абсолютно никакого смысла и абсолютно никакой ценности.
Ценен и интересен единственный момент в существовании человека - момент перехода от жизни к смерти. Лишь тогда человек осознает, что он жив, когда понимает, что в следующее мгновение жизнь его прекратится. Но и это происходит далеко не с каждым. Большинство тех, кому предназначено умереть, расстаются с жизнью неожиданно и неощутимо для себя - просто прекращают свое человеческое существование, и все.
...Иван шел по Украинскому бульвару. Он не имел никакой определенной цели и не выбирал направления движения - просто шел... На лавочках, мимо которых он проходил, сидели пенсионеры, так до сих пор и не познавшие истинной цели, хотя и завершающие свое неосмысленное существование. Навстречу ему молодые мамаши катили коляски с младенцами - те еще не имели ни цели, ни направления, их короткие жизни пока оставались неосознанными... Иван не мог бы точно сформулировать, чем его пребывание на свете отличается от их существования. Да и есть ли ныне у него вообще хоть какая-то жизнь? Есть хоть что-то, чем стоит дорожить?..
Иван знал одно: у него когда-то была жизнь, и она осталась там, в Чечне. А сейчас здесь, в Москве, он не имеет ничего, кроме некоего острого чувства... И это чувство Иван испытывает только тогда, когда балансирует на границе между жизнью и смертью...
...Выйдя к реке, Иван постоял немного на набережной, наблюдая за едва заметным шевелением ленивой московской воды. Ему невольно вспомнилась стремительность горного ручья, утолявшего его жажду в чеченском плену. Спокойная и мутная, московская вода не вызывала ни жажды, ни желания окунуться в ее мертвенно-стальную неподвижность... Не хотелось даже остановиться и взглянуть на свое отражение в ней!
Иван свернул направо и пошел по течению, направление которого можно было угадать, следя за медленным перемещением плавучего мусора. Медлительное течение Москвы-реки составляло разительный контраст с суетой московской уличной жизни, наполнявшей пространство вокруг Ивана. Он издали приметил высокое здание гостиницы "Украина" и обратил внимание на столпившиеся вокруг него иномарки... И тут Иван словно очнулся. Знакомое ощущение все убыстряющегося темпа времени подхватило его и заставило мгновенно включиться в анализ ситуации... Он словно скользил с ледяной горы, с каждой секундой набирая скорость, мимо мелькали кадры изображения и слуховые впечатления...
Впервые после Чечни на Ивана вновь дохнуло запахом опасности. Он остановился почти напротив гостиницы, достал сигареты, пошарил по карманам, якобы ища зажигалку, а на самом деле проверил, удобно ли расположены оба его "макарова" с полными обоймами. Он не верил этому городу, его кажущемуся благополучию, демонстративной неподвижности его реки. Короткого взгляда по сторонам было достаточно, чтобы отметить словно разлитое в воздухе напряженное ожидание какого-то события. Это ожидание особенно чувствовалось в пространстве вокруг гостиницы.