Однако человек, который осмелился бы открыть Крестному на это глаза, заработал бы аккуратную дырочку от пули во лбу. Крестный любому сомневающемуся в подлинности его добрых чувств к Ивану в ответ сказал бы, что он любит Ивана как сына. И был бы при этом абсолютно искренен.
Крестный знал об особом отношении Ивана к смерти, хотя и не понимал его никогда. Сам он смерти не боялся, но очень хотел бы, чтобы она наступила не раньше, чем жизнь ему надоест. А жить все не надоедало и не надоедало.
Готовность Ивана к смерти, жажда встреч со смертью делали его в глазах Крестного лучшим киллером, которого он только мог себе представить. Но одновременно пугали его. Ведь Крестный не обладал никакими рычагами управления этим человеком. Иван уже больше года работал с ним, но Крестный так и не понял до сих пор, почему тот ему подчиняется. А установить четкую иерархию их отношений считал необходимым...
Может быть, взгляд Ивана, в котором он прочитал больше, чем ему хотелось бы, а может быть, постоянно ощущаемая непреодолимая независимость его поведения заставили Крестного вновь возвратиться к мысли о том, что необходимо избавиться от принципа паритетности в их отношениях, более четко распределить роли. Он теперь искал для себя зацепку, чтобы оправдать давно задуманное - то, что он хотел, но все же не решался осуществить, боясь непредвиденных последствий, каких-то непредсказуемых реакций Ивана...
Алкоголь всегда придавал ему решимости в сложных ситуациях выбора, помог и сегодня.
- ...Ваня, у тебя точно нет с этим никаких проблем? Убеди меня, старика. Трахни кого-нибудь прямо сейчас, вот здесь, а? Хочешь, пойдем на улицу, выберем женщину? Ты покажешь пальцем на ту, которая тебе понравится, а я ее сюда приведу. Хочешь?..
Иван молчал. Крестного заносило все дальше, все ближе к порогу чувствительности Ивана...
- ...Не хочешь, сынок? Ну трахни тогда вот этого медведя. Эй!
Он сделал жест рукой, подзывая к себе глухонемого официанта.
- Снимай штаны, - сказал он официанту, прекрасно, впрочем, зная, что тот не понимает, что от него хотят. - Сейчас вот этот, - Крестный указал пальцем на Ивана, - будет тебя ебать.
"Гризли" неподвижно стоял, глядя на Крестного. Иван тоже сидел неподвижно и молчал.
- Не хочешь, - с горечью констатировал Крестный. - Эх, Ваня, разве так можно, сынок? Что же ты только этой суке-смерти даешь свой хуй сосать?..
Сидевший напротив него Иван все так же молча поднялся, сгреб в горсть порядком поредевшую шевелюру Крестного и приподнял его за волосы над стулом. Больше он ничего не делал. Просто держал Крестного на весу и внимательно смотрел тому в глаза.
"Гризли" напрягся и вопросительно посмотрел на Крестного. Тот отрицательно махнул рукой: ничего, мол, не надо, уйди.
Медведеобразный официант отошел.
- Все, Ваня, поиграли и хватит. Посади меня туда, откуда взял.
Иван разжал кулак.
Крестный мешком грохнулся на стул. Он наконец получил то, к чему стремился, - необходимое для принятия определенного решения состояние духа... И даже протрезвел от этого. Его внутренний механизм был запущен. Ход событий, едва начавшись, сразу обрел искомую неотвратимость...
- Ладно, хватит болтать, Ваня. Давай поговорим. Нам с тобой предстоит большое дело. Очень большое. Гораздо больше, чем все фокусы с этим дырявым мешком, которого ты расстрелял сегодня утром. Дело очень сложное. Ты еще не готов. К нему придется готовиться. Основательно готовиться. И серьезно.
Крестный налил себе еще рому, но не выпил, а поставил стакан на стол и продолжил:
- Тебе нужно потренироваться, прежде чем я доверю тебе это. Тренировка будет жесткой. Но увлекательной, это я тебе обещаю. Мои мальчики, конечно, тебя не стоят, но и они не просты, кое-что умеют.
Он взял свой стакан, одним движением опрокинул его в рот и добавил:
- Все. Поехали. Детали я расскажу тебе на месте. Времени у нас будет достаточно...
У Ивана не было причин отказываться. Он пока не допускал мысли, что Крестный хочет его смерти.
- Поехали, - просто сказал он, - покажешь мне своих мальчиков.
***
...Поезд метро замедлял ход. Подъезжали к станции. Иван открыл глаза. Девушка вновь смотрела на него.
- Вы проспите свою станцию, - сказала она.
- Нет, - ответил Иван, - не сумею. Хотя с удовольствием сделал бы это. Не спал двое суток.
В окнах вагона замелькали мраморные колонны. Поезд остановился. Зашипела пневмосистема открывания дверей.
- Станция "Октябрьская". Переход на Калужско-Рижскую линию.
Девушка встала.
- Пойдемте, - сказала она. - Я вам помогу.
Глава 2
Полковник Никитин второй день работал в новой должности. Должность была генеральская. До того ее занимал генерал Романовский. Но три дня назад Никитин разнес ему голову из своего табельного оружия. Случилось это во время убийства Ильи Григорьевича Белоглазова, кандидата в президенты России, бывшего председателя правительства, причем почти в самый момент убийства...
Белоглазов был богатейшим человеком в России. На него работали практически все службы и структуры государственной власти, исключая, может быть, лишь президентскую охрану. Белоглазова за глаза называли не иначе как Хозяином. Да, собственно, он и был одним из немногих настоящих хозяев России. Если бы мнение Никитина было бы кому-нибудь интересно, то он непременно сказал бы, что именно такой человек и должен быть президентом России.
Однако, как это ни парадоксально, именно Никитин заказал убийство Белоглазова. И своими руками сделал все возможное, чтобы оно могло осуществиться... Настоящей его целью был киллер Иван Марьев, поскольку Никитин был уверен, что именно Иван станет исполнителем заказа. Идея Никитина была откровенной авантюрой: подставить Белоглазова, чтобы поймать на крючок Ивана и его хозяина, о котором Никитину ничего не было известно, но фигура которого явственно просматривалась за спиной Ивана.
Шансы на проигрыш, как и при любой авантюре, были значительными. Но Никитину удалось тогда убедить своего начальника - генерала Романовского, старого боевого товарища, с которым они исколесили половину земного шара, выполняя задания партии и правительства в самых отдаленных от России географических точках, в осуществимости безумной на первый взгляд идеи. Удалось убедить, наверное, потому, что и сам Романовский был неисправимым авантюристом, любил блефовать и, надо признаться, делал это виртуозно - опыт на этот счет у него был гигантский...