Берсерк топает ногой, и Бруно падает от локального землетрясения. Волна распространяется дальше, и я вижу, как Корделия делает сальто. Лежит, держится за спину и кричит.
— Спина! Спина!!! — орет она, пока Эбби и Анна пытаются помочь. Особняком держится Мария, то и дело поглядывая на императорские места.
— Тупая дрянь, — хриплю я, — срать он на тебя хотел.
Но она, естественно, меня не слышит.
Пытаюсь делать шаг, но падаю.
Ползу к тому месту, где выронил спички и самокрутку.
Корделия продолжает орать.
Бруно продолжает крутиться вокруг Муромца, покалывая его своим мечом.
Я продолжаю ползти.
Боль адская.
И тут Бруно удается сделать Муромцу больно — он вонзает меч ему прямо в пах.
Берсерк кричит.
— Вставай, Корделия, — пытается поднять ее Анна. — Давай спрячем тебя за тем камнем.
Они с Эбби тащат Престон к булыжнику.
Бруно получает пинок, и отлетает назад.
Муромец вынимает из паха меч, замечает девушек.
— Девчонки!!! Берегитесь!!! — кричу я, и девки оборачиваются.
И меч Бруно, брошенный Муромцем с другой части Арены, разрубает Вишнякову Анну пополам.
Эбби вопит.
А я продолжаю ползти к спичкам.
И, когда до них остается всего полметра, они все разом вспыхивают ярким пламенем.
— Нет!!! — ору я, едва сдерживаясь, чтобы не заныть. — Нет-нет-нет!!! Боже! Пожалуйста!!!
Смотрю на Марию.
Ее губы дрожат.
Она и сама не рада тому, что совершила.
Или, возможно, мне так только кажется.
Опустив руку, она жалобно смотрит мне в глаза, словно прося прощения.
— Сука!!! — ору я, и она вздрагивает, словно я что-то в нее бросил. — Какая же ты мразь!!!
Теперь она стоит с закрытыми глазами, и, кажется, плачет.
Сглатывая, я протягиваю руку в сторону. Туда, куда отбрасывается моя Тень.
— Я сделал всё, что мог, — шепчу я очень тихо. — Теперь твой черёд.
И из земли выныривает черная пятерня.
***
Закончив тренировки, мы с Бруно отправились домой, где нас уже ждал шикарный обед.
Боб, как обычно, взял один из подносов и понес его в подвал, чтобы покормить Марию.
— Ее правильней было бы убить, — заявляет Корделия. — А мы еще ее и кормим. Вот увидите, доставит еще эта шлюха нам проблем.
— Убить… это слишком жестоко, — смотрит на Престон Анна. — Она же никого пока не убила.
— Но она предала нас! — Корделия аж со стула вскакивает. — И правильно ты говоришь: «Пока!». Где гарантия, что на следующей битве она не встанет на сторону этого твоего Мурыма?!
— Муромца, — поправляет Корделию Вишнякова. — Тебе-то стыдно его имя коверкать, мисс-я-всё-знаю.
— Простите, что в спектр моих познаний не входит славянская мифология!
— Заткнись, Престон, — смотрю я на нее. — Никого мы убивать не будем.
Опускаю глаза.
— По крайней мере, не на Арене…
— Вот увидите, — продолжает она, — Карденас еще покажет свою мерзкую натуру! Вы еще пожалеете, что не послушали меня!
— Да что она сделает?! — встает на защиту Марии Эбигейл. — Корди, ты… ты и правда… перегибаешь.
Корделия улыбается. Но в глазах таится грусть.
— Я думала, что хотя бы ты меня поймешь, — эта фраза адресована Эбби. И после этого Корделия удаляется наверх.
Аппетит немного поубавился, тем не менее, я продолжаю есть.
— Все будет хорошо, — произносит Анна, искренне веря в свои слова.
Интересно…
Наверное, каждый человек всегда считает, что именно он является главным героем. Когда кто-то из его знакомых умирает, он мысленно говорит себе: «С кем угодно, но не со мной». Разбивается на машине: «Кто угодно, но не я».
Вот что я знаю точно.
Каждый из тех людей, кто пал жертвой несчастного случая, всего минуту назад считал, что будет жить еще долго и счастливо. Что у него всё впереди.
Что история не продолжится без главного героя, а главный герой — это он сам.
Так вот…
История продолжится.
Продолжится, но без него.
Возможно, и эта история продолжится дальше, а я паду жертвой на ее страницах.
«Все будет хорошо», — сказала тогда Анна, даже не представляя, что именно ее располовинит брошенный Муромцем меч Бруно. И никто из нас не представлял… никто… никто даже и не задумывался о предстоящем бое и его возможных потерях. А если и задумывался, то уж точно не думал, что падет на Арене следующим.
Когда я доел, отодвинул от себя тарелку, и ее тут же убрала со стола Нинель. Я знал, что сейчас она подаст чай, и, пока его ждал, стал рассматривать профиль Эбигейл. Ее чудесный профиль… с выпирающей грудью.
И она заметила мой взгляд.