И лишь теперь я осознаю — носорог несется не на нас, а на автобус — именно его он воспринимает как своего самого главного врага. Большого, а значит, равного ему по силе.
— Ну давай, говнюк! — слышу я голос Эла. Он оказался единственным, кто не вылез из автобуса. А теперь он и вовсе заводит двигатель и вдавливает в пол педаль газа. Словно в ступоре, я наблюдаю, с каким целеустремленным взглядом Эл ведет свой автобус прямо на носорога.
— Эл, прыгай! — ору я, но он меня уже не слышит. Я бегу за ним. Не знаю, зачем, но бегу. Я ничего не могу сделать, но что-то внутри меня, вообразив себя неким героем из аниме или фильма, хочет спасти этого обдолбанного укурка. — Ээээээл!
Все, что я слышу, это отголосок его звонкого громкого смеха, смешанного с чем-то вроде боевого клича.
Дыхание сбивается, и я сбавляю темп.
И тут это происходит — громкий звук мнущегося металла и лопающихся окон.
Секунда — и автобус, только что удаляющийся от меня, начинает приближаться.
Некоторое время я пытаюсь понять, что происходит. И лишь чудо заставляет меня прыгнуть в сторону, кубарем покатившись по желтому песку. Уже лежа на брюхе я вижу, как зверь, пронзив переднюю часть помявшегося автобуса рогом и вспахивая лапами на песке настоящие траншеи, толкает того назад. Я почти вижу то, что случится в следующий момент — как носорог впечатывает автобус в стену Колизея, и тот превращается в хренову лепешку.
Я пытаюсь разглядеть, что там с Элом, но передние стекла, покрывшиеся паутиной трещин, не позволяют это сделать.
— Господи, Эл, — жалобно шепчу я. Замечаю, как три ублюдка, Крис, Моррис и Джон, снимают происходящее на камеры своих телефонов. — Ах вы суки!
Мой крик растворяется в вопле тысячи других голосов, слившихся в единый белый шум.
Весь класс разбегается в стороны, чтобы не оказаться на пути автобуса. Буквально через мгновение взбешенный зверь с жутким скрежетом вминает и без того покореженную машину в стену Коллизея, окончательно превращая ее в груду дымящегося металлолома.
Публика в восторге. Но меня всего трясет. Я все еще сижу жопой на земле, не в силах что-либо поделать. Сейчас, когда носорог разобрался с автобусом, он возьмется за нас. Сколько мы сможем от него бегать? Есть ли вероятность, что он устанет и грохнется на землю, чтобы отдышаться? Можно ли подружиться с этим зверем, или он обучен лишь убивать?
Вот я вижу, как носорог медленно отступает назад, и его рог покидает недра пронзенного им автобуса. Зверь словно опьянен своей победой. Он стоит и наслаждается. Я по-прежнему не вижу Эла.
Может ли он выжить? Какова вероятность, что его лишь контузило или хотя бы придавило, но внутри этой лепешки он жив и здоров?
Носорог поворачивается.
Осматривает моих одноклассников.
И берет разгон.
Публика неистовствует.
Крис, Моррис и Джон, только что снимавшие поединок автобуса с этим монстром, осознают, что тот несется прямо на них, и пытаются уйти в сторону. Они разбегаются кто куда. Крис — направо, Морис — налево, и лишь идиот Джон бежит вперед, явно недооценивая скорость зверя. Пару раз он оборачивается, чтобы узнать, за кем из них троих бежит носорог, и выжимает из себя всю возможную скорость, когда понимает, что выбран целью именно он.
— Джонни! — орет Бруно, накачанный красавчик, капитан школьной команды по баскетболу. На его лице без каких бы то ни было сложностей читается первобытный страх беспомощного человека перед всесокрушающей силой природы.
— Виляй! Виляй! — кричит Джимми, чернокожий отличник, являющийся по совместительству моим лучшим… нет — единственным другом.
Но Джон не слышит. Он лишь орет, постепенно теряя скорость. Я вижу, как слезы блестят на его щеках…
И тут его проблемы заканчиваются. Он даже не сразу осознает, что поднимается в воздух. Эбигейл истошно вопит — голос красотки с дойками я узнаю из миллиона других. Носорог гордо демонстрирует публике свой трофей, насаженный на его рог. Я даже вижу, как по этому самому рогу медленно стекает красная жидкость. Раскинув свои руки и ноги в разные стороны, Джон больше не чувствует страха — теперь он ощущает покой…
***
Эбигейл не унимается.
Ее весьма мощные голосовые связки перекрикивают абсолютно все голоса во всем Колизее. И носорог, кажется, тоже ее услышал. Он сбрасывает Джона со своего рога, и тот приземляется на бок. Он далеко, но я все равно вижу его взгляд — пустой и безжизненный, будто обвиняющий. Обвиняющий меня.