Я даже удивляюсь — раньше она никогда не выказывала мне никакой симпатии…
Тут же вскакивает Бруно, большой накачанный красавец, усевшийся в самом торце стола. Он отодвигает стул, позволяя мне сесть.
— Садись, Маркус, — говорит он, и я едва удержал свою челюсть от очередного падения. — Это теперь твое место.
На другом конце стола сидит рассерженная мисс Флауэрс, порою поглядывающая на Эбби.
Два самых вакантных места принядлежат нашей учительнице… и мне?!
Когда я сажусь, он хлопает меня по плечу.
— Если бы не ты, мы с Эбби… да и вообще все — были бы убиты, — говорит Бруно Морфи и направляется к Моррису, усевшемуся рядом с нашей испаночкой Марией Кармен. Поднимает того за шкварник и садится рядом с ней сам.
— Спасибо тебе, Маркус, — говорит Эдуар, французик и по совместительству брат-близнец изящной Жеральдин.
— Мы не знаем, что это было, но… — начинает его сестра, но заканчивает вместо нее Крис:
— Но это было охерительно круто, бро! Я записал на камеру! Хочешь позырить?!
И тут я вспомнил.
Вспомнил, о чем все говорят.
Я вспомнил все.
И ощутил… страх.
— Короче, — вмешивается Бруно, ложа руки на стол и соединяя их в замок, — нам заплатили за победу. Мешок золота. Джим пересчитал — там было ровно сто монет. Мы решили, что будем брать оттуда лишь на самое необходимое. И сейчас там…
— Девяносто восемь золотых, — перебивает его Джимми, мой чернокожий дружбан, — сорок четыре серебряных и тринадцать железных. Также нам дали еще один мешочек, но он поменьше. Сказали, что это личная премия именно тебе за такое… выступление.
Единственная часть одежды Джимми, которая была из нашего мира, — это очки. Все остальное явно принадлежало именно этой вселенной.
Я отвлекаюсь, когда Корделия (подружка-задротка Эбби) кладет черный кожаный мешочек прямо передо мной. Он звенит.
— Там — чисто твоя доля, — говорит Джимми. — А тут — как бы на нас всех. Так объяснили стражники.
— Стражники?
— Мы тут… как бы в плену, Марк, — отвечает он.
— Сначала у нас была паника, — спокойно констатирует садящаяся рядом с Эбби Корделия. — Слезы, крики, все дела… но уже третий, — она закатывает глаза, — четвертый день. Так что, вроде как… все смирились.
— Мы в плену, — говорю я, тыкая в мешочек пальцем, — но нам платят?
— Мы как бы… типа под арестом с запретом покидать наш район, — объясняет Моррис. Впервые он не смотрит на меня с усмешкой, да и вообще больше не напоминает гиену.
— Можем тратить деньги, как нам заблагорассудится, — добавляет Жеральдин.
— Но мы решили, — вдруг вмешивается мисс Флауэрс, — что будет справедливо, если мы разделим их при твоем непосредственном участии.
Анна появляется слева от меня с тарелкой горячего супа. Ставит передо мной, и я смотрю на это творение красного цвета.
— Это называется борщ, — гордо говорит Анна. — Мой папа очень любит его, и потому мне приходится частенько его готовить… он очень популярен у нас на родине.
Я замечаю, как она покусывает нижнюю губку. Смотрю на всех присутствующих. Абсолютно все смотрят на меня. Я типа… тут главный что ли?
— Не знаю, чел, как ты стал тем… чем стал, — говорит Джимми, — но ты — наша единственная надежда, чтобы отсюда выбраться. Когда накопим достаточно денег, сможем выкупить себя из этого рабства.
Я беру ложку, которую протягивает мне Анна и пробую этот… борщ.
— Вау! — я удивлен. На вкус он круче, чем на вид. — Это круто!
И лицо Вишняковой (фамилия Ани) расплывается в улыбке.
— Я рада, что тебе понравилось.
— Завтра, кстати, — слышу я голос Марии, горячей испаночки, — готовлю я.
— А я послезавтра! — раздается от Эбби, которая смотрит на Кармен с неким… соперничеством что ли?..
И тут я замираю. Сглатываю, и внезапно понимаю, что после событий трехдневной давности я стал самым крутым парнем в этой компании.
— И… — решаю я разрядить обстановку, — сколько нам нужно скопить, чтобы выкупить себя?
Почему-то в комнате воцаряется тишина. Даже мисс Флауэрс прячет глаза, когда я смотрю на нее. И лишь у Джимми находятся силы, чтобы ответить:
— Миллион золотых за каждого.
Я роняю ложку.
— Сто золотых за победу… и нужно скопить… тринадцать лямов?!
— Мы понимаем, — слышу я голос Марии, а затем смотрю, как она встает и направляется ко мне, покидая сразу загрустившего от такого Бруно, — что ты… со своими премиями… очень быстро накопишь нужный миллион.